Обмануть судьбу

Да что тут творится-то, на самом деле? Это уже не списать на призраков – это наверняка сделали люди. Кто-то до сих пор приносит цветы красному вождю? Следопыту бы понравилось. И вдруг он увидел самодельный крест, сколоченный из двух дощечек. Луч света упал на табличку: «Папе от Бори. Прости меня». И внизу дата примерно двухлетней давности. Крот похолодел. Он понял – это и впрямь было кладбище, некрополь, причем не старый, а вполне современный. Какие– то люди хоронили здесь своих мертвых, причем уже много лет спустя после Катастрофы.

Сталкер осветил табличку «Спи спокойно, Васенька», поставленную, судя по дате, года три назад. Так, а это уже совсем свежая могила – и без всякой таблички, только скромный букет украшает глиняный холмик. Еще одна – «Мы не забудем тебя, Лиза» – судя по дате, неведомая Лиза погибла этой весной. Искра присела возле одного из холмиков, пытаясь разобрать надпись на табличке. Чьими же руками вырыты эти могилы? Вряд ли к этому имеют отношение жители метро – слишком уж далеко кладбище от станции. Значит, те, кто это сделал, живут поблизости? И часто навещают это место, судя по свежим букетам? Может, они и сейчас здесь?

– Есть здесь кто? – повинуясь внезапному порыву, крикнул Крот и тут же пожалел об этом. Ему снова показалось, что каменный лев чуть шевельнулся. Сталкер вздрогнул – но это просто налетел порыв ветра, зашевелил ветви кустов. Снова тревожно закричала неподалеку ночная птица.

Рядом находилось еще одно длинное строение, Крот осторожно заглянул в окно – кучи хлама на полу, а на стенах – кажется, картины. Чуть поодаль белел в темноте еще один полуразрушенный домик – небольшой, словно игрушечный. Крот подошел чуть ближе, следом за ним, стараясь не отставать, брела Искра, Федор задержался где-то сзади.

Крот посветил, луч фонаря выхватил из темноты каменные украшения – головы с раскосыми, удлиненными к вискам глазами, сложными прическами, пухлыми губами, изогнутыми в загадочных полуулыбках. Бесстрастные застывшие лица что-то ему напомнили – кажется, картинки в книге о раскопках, которую когда-то давно, еще в прежней жизни, ему подсунул Колька. Честно говоря, Крот больше картинки разглядывал, чем читал, – его завораживали смуглые люди, застывшие в неестественных позах, в просторных одеждах, спадавших складками, с подведенными глазами, гигантские каменные пирамиды, неведомо кем построенные, лежащие львы с человеческими лицами – совсем как те, у дома. Был в той книге и черный бог – в виде огромной собаки с длинной мордой. Впрочем, иногда его изображали как человека с собачьей головой. Крот силился вспомнить что-нибудь о его привычках, клял себя за то, что в свое время не удосужился ту книгу прочесть. Это его статуэтку притащили на станцию сталкеры? Кажется, бог имел какое-то отношение к смерти, а впрочем, у Крота не было в этом уверенности.

Чем дольше он стоял здесь, тем меньше хотелось ему трогаться с места. Казалось, стало ощутимо теплее, раздался шелест песка, осыпающегося со склонов холмов, зашелестела на жарком ветру сухая трава у реки.

«Может, это и есть капище черного бога? – пришла вдруг в голову мысль. – А там, на кладбище, лежат его жертвы – почти сплошь те, кто умер молодым, судя по датам». Почувствовав, что, как и в прошлый раз, сознание затуманивается, Крот тряхнул головой, отгоняя наваждение. Это снова проклятый морок. Сталкер изо всех сил старался не поддаваться глюкам. Он подумает об этом позже, на станции, – если удастся вернуться, если черный бог не заберет и его за то, что они вторглись в его владения.

«Интересно, что теперь стало с другом детства Колькой», – подумал вдруг Крот. Если б не Катастрофа, тот, наверное, стал бы большим ученым – он читал запоем все, что под руку попадалось. В метро ему самое место было бы в Полисе, у браминов. Да только сгинул, наверное, дружок – ни на одной станции Крот его не встречал. А вот сам он, как ни странно, жив, хотя по сравнению с Колькой был сущим неучем.

Рядом, в кустах, что-то зашуршало. Крот спохватился – не время предаваться воспоминаниям, а то и сам он недолго протянет. Сталкер вгляделся в траву, посветил фонариком, успел заметить извивавшееся длинное тело, тут же скрывшееся в траве. Змея или ящерица? А может, гигантский червяк или гусеница? Крот усилием воли вернулся к действительности, но в голову по-прежнему лезли какие– то чудные мысли.

Кому бы ни принадлежал этот замок раньше, теперь, ночью, он был ничей, он принадлежал только им. И Крот представил, как он вместе с Искрой выходит из ворот, как Искра садится на маленькую лошадку, чтобы объехать свои владения, а в розовом птичнике с галереей, огороженной ажурной кованой решеткой, кричат диковинные птицы с кудрявыми хвостами, сердито бормочут толстые индюки. «Я в замке хозяин», – подумал он. Зашатался, оперся о стену домика. Искра с тревогой оглянулась на него, и он понял, что его опять вот-вот унесет. Крот сжал зубы, сосредоточился. Махнул рукой в направлении ворот, и они двинулись обратно.