Обломки нерушимого

Риннон появилась словно из воздуха. Рэми от страха и неожиданности побледнела как мертвец. Силясь вернуть прежнее самообладание, она ответила наигранно веселым тоном:

– Тесла укусил. Пес Бертольфа. А я просто хотела его погладить… В прошлой жизни я точно была кошкой. Иначе никак не могу объяснить, почему эта псина так ненавидит меня.

Риннон Арлиц была, если можно так выразиться, дальнозорким специалистом. Она прекрасно разбиралась в проблемах своих пациентов, видела насквозь посторонних людей, но вот то, что происходило с ее близкими людьми, – не замечала в упор. Вот и сейчас Риннон не заметила никаких странностей в поведении дочери. Доверяла она ей безоговорочно.

– Рэми, у тебя есть какие-нибудь планы на эти выходные?

– Конечно, мама. Я планирую с утра до ночи валяться на диване, смотреть сериалы и делать уверенные шаги к ожирению с помощью пиццы и прочей вкуснейшей отравы. А что?

– Просто ты часто жаловалась на то, что мы с тобой мало проводим времени друг с другом. Вот я и решила посвятить эти выходные тебе и только тебе. Как ты на это смотришь?

– Мам, я тронута! – обрадовалась Рэми. – Что ж, присоединяйся ко мне. Еды хватит на двоих. Сериалы мои, конечно, неприличные… Но ты же должна понимать, у меня такой возраст, довольно любознательный и…

– Нет, Рэми. Я хочу предложить тебе более интересное занятие.

– Так-так. И что же это?

– «Разговор с душой»! – воодушевленно воскликнула Риннон.

– Ты хочешь, чтобы мы вместе посмотрели твое шоу?

– Чтобы мы вместе приняли в нем участие!

Рэми смутилась.

– Мам, это так неожиданно… А зачем я тебе там? Ты что, обнаружила у меня какое-то отклонение?! – спросила Рэми, как бы шутя, но тревога внутри нее, точно мельница, стала перемалывать остатки ее спокойствия.

– Наоборот. Я хочу похвастаться немного. Хочу показать всем, какая у меня идеальная дочь. Ты – сотворенное мною совершенство. Новый выпуск будет посвящен взаимоотношениям матери и дочери. Мы с тобой станем образцом, покажем, как близкие люди должны выстраивать коммуникацию.

– Это очень лестно, – с сомнением выговорила Рэми. – Но… почему бы тебе в новом выпуске не поговорить про взаимоотношения матери и сына? Ведь Элай тоже заслуживает такие почести.

– Я так не думаю, – сказала мать. – Сколько сил я вложила в наши с ним отношения, столько раз он и разочаровал меня.

– В будущем году он снова подаст документы в колледж. Элай поклялся мне… – стала защищать Рэми брата.

– Если б дело было только в колледже…

– Я – твое совершенство, а Элай – разочарование. Так, что ли?

– Да. От этой жестокой правды не скрыться.

– Мама, так нельзя! Он же твой сын! Часть тебя… А ты – врач! Даже если он оступился, ты должна помочь ему, направить на путь истинный!

– Последним занимаются священнослужители. Но ты права. Я – врач. Я многим помогла, и с тобой у меня все удачно складывается. Но знаешь, все врачи – даже гениальные, очень опытные – ошибаются. И вот Элай стал моей врачебной ошибкой. Самой серьезной и неисправимой… – Риннон погладила дочь по рыжей макушке и спросила почти умоляюще: – Ну что, Рэми? Ты пойдешь со мной? Ты поможешь мне?

– …Я же идеальная дочка. Конечно, помогу.

И голос снова завопил: «Нет! Неправильно ты поступаешь. Тем самым ты подтверждаешь тот факт, что ты – лучше Элая, что он не достоин любви и понимания. А ведь это не так. Твой бедный братик – хороший человек. Ты знаешь, что он – лучший. Лучше тебя точно! А мама… она так жестоко поступает с ним. Потому он страдает. Потому он такой! Теперь тебе нужно искупить свою вину. Тебе известно, как это сделать!»

* * *

Во время перерыва Риннон забежала в гримерку, где сидела дочь.

– Так, Рэми, как дела? Волнуешься?

– …А что, сильно заметно? – дрогнувшим голосом спросила Рэми.

– Ничего. Все нормально. Как только выйдешь на сцену, волнение сразу пройдет. – Риннон думала, что дочь охвачена банальным страхом перед публичным выступлением, но на самом деле тревога Рэми была вызвана тем осознанием, что она совершает преступление против совести. Угождая матери, она предает брата… – Ты сегодня получишь бесценный опыт, а еще поможешь другим. Я знаю, ты очень любишь помогать. – Рэми лишь скептически хмыкнула. – Покажи мне картину, что ты привезла.

– Мам, все это обязательно? Зачем эта показуха?

– Ты просто продемонстрируешь свое хобби. Разве это плохо? Пусть все знают, какая у меня примерная, талантливая девочка!

– Ну как? – Рэми показала небольшой холст, на котором было изображено побережье Эгейского моря. Она написала эту картину после поездки с Грейсоном на Икарию. Это даже не картина, а окошечко (настолько натурально все выглядело) в райский уголок, где плещется теплое море, любовь и нежность витают вокруг…

– Рэми, ты превзошла все мои ожидания! Ты – чудо!

– Ты еще не видела, как пишет Элай. Вот он… – с обожанием сказала Рэми, но мать перебила ее.

– Да-да. Он тоже ничего. Готовься. Скоро твой выход!