Облако

Вздохнув, Вадим дал знак лодочнику двигаться дальше. Выбросив цигарку, лодочник заработал веслами, через пару минут нос лодки уткнулся в прибрежный песок. Сопровождаемый разносившимися далеко по реке начальными аккордами второго акта, Вадим ступил на берег; рассчитавшись с лодочником и поднявшись по откосу, он выбрался на плохо освещенную дальними фонарями асфальтовую полосу, в тянувшихся поодаль длинных девятиэтажных домах горело всего несколько окошек. Преодолев довольно большое расстояние и выйдя на абсолютно пустую улицу, идущую перпендикулярно берегу, после долгих поисков он отыскал, наконец, здание, на котором при свете отдаленного фонаря хотя и с трудом, но можно было прочитать название улицы и номер дома; достав пейджер, он вызвал такси. Спустя несколько минут одинокие огоньки фар показались вдали; протрясясь минут пятнадцать в раздолбанных «Жигулях» и забравшись по таким же раздолбанным тропинкам глубоко в лабиринт между стеснившихся во тьме хрущобок, где-то посреди черного двора-колодца он вышел из машины. Хлопнув дверью, он оглянулся, красные огоньки уехавшей машины, дробясь и подпрыгивая, исчезли за углом дома; дав глазам привыкнуть к темноте, при свете редких окошек вокруг и тусклых подъездных фонарей Вадим увидел, что стоит посреди заброшенной детской площадки. Пустые качели, сломанный медведь, завернувшаяся спиралью жестяная выстилка детской горки, выбитые кругляши-перекладины деревянной лесенки. Маленькая карусель, сорванная с оси, косо лежала, краем зарывшись в песок, напоминая потерпевшую аварию летающую тарелку. Тронув качели – с тихим скрипом они несколько раз качнулись туда-сюда, – Вадим пошел к слабо освещенным подъездам; найдя нужный, он поднялся на третий этаж и позвонил. Открывший дверь человек мгновенье смотрел на него вежливо-терпеливым, чуть настороженным взглядом.

– Чем обязан?

Поняв, что должен обозначить отсутствие агрессии, Вадим осторожно отдалился на полшажка назад.

– Лично мне ничем. Может быть, я вам буду обязан. Мне ваш адрес дали в мэрии. Вы Лебединский?

– Да.

– Не откажетесь уделить мне некоторое время? Я Вадим.

Мгновенье поколебавшись, человек чуть отступил в полутьму прихожей.

– Туда пожалуйста.

Завернув за угол короткого коридорчика, Вадим вошел на кухню. Кивком указав ему место за столом, хозяин сел напротив.

– Извините, в комнату не зову. Жена болеет.

Вадим поспешно кивнул. Помещение, несомненно бывшее кухней, вместе с тем могло быть названо таковой достаточно условно – кругом были книги. Книги на стеллажах, книги в старых, чуть ли не дореволюционных шкафах, книги вдоль стен и даже в непосредственной близости от плиты, и даже над ней – книги старые и тяжелые, в выцветших тускло-золоченых переплетах, угрюмые и весомые, наследство даже не дедов, а прадедов, трепетно и ревниво сбереженный дар поколений. Органическая химия, неорганическая химия, органическая химия, Оствальд, Штаудингер, Пригожин, Борн, де Бройль, Семенов, Вудворд, Эйген… Мир замкнутый, самодостаточный и не терпящий вторжений.

Терпеливо дождавшись, пока Вадим вновь остановит взгляд на нем, хозяин на мгновенье опустил глаза.

– Простите, я не вполне понял предмет вашего визита. Вы, кажется, сказали, что вы из мэрии?

– Я не из мэрии. В мэрии работает комиссия по анализу текущего состояния экосистемы города, обусловленного аварией на химкомбинате. Я член комиссии, и у меня есть несколько вопросов.

– Пожалуйста. Но если вас интересуют обстоятельства аварии на комбинате, то вряд ли смогу вам чем-то помочь. Я курировал работу научно-исследовательского центра и вопросами производства практически не занимался.

Безупречные манеры, негромкий голос, все тот же вид принужденной вежливости, не властно, но настойчиво сразу же устанавливающей дистанцию между собой и собеседником.

– Говорят, новых тем для исследований в то время было немного, практически не было?

Хозяин впервые чуть помедлил.

– Прекращено было финансирование исследований. Но это не означает, что работы должны с неизбежностью прекратиться. У исследований своя логика, тот, кто их проводит, органически заинтересован довести их до конца или, по крайней мере, до какого-то промежуточного результата – независимо от степени оплаты.

Вадим, усмехнувшись, кивнул.

– Да, это понятно. Сам не раз бывал в такой ситуации.

Молчание. Прекрасно, подумал Вадим, не удосужился, хотя бы из вежливости, поинтересоваться, в какой области вы работали. Неназойливо, строго в рамках приличий, но исподволь и упорно демонстрируемое отсутствие интереса к собеседнику.

– Тематики ваших исследований имели какое-то отношение к текущей продукции комбината?

– Никакого. Это были сугубо теоретические исследования, без мгновенного прикладного значения. Вряд ли они представляют какой-либо интерес для неспециалистов.