Облачный край

Мирон, преодолевая неприятный холодок в груди, рванулся навстречу.

– Й-э-э-э!!!

Демид встрепенулся, выхватил меч и понесся на подмогу, заходя с другой стороны.

Лот, прижимая к себе брыкающегося и беспрерывно орущего демма, наконец, выбрался из сарая, но так ничего и не увидел, потому что дверь выходила к поселку, а не на болота.

Чудовище продолжало мычать и сотрясать землю, неуклонно приближаясь, неотвратимое, как падающая скала. Мирон подбежал почти вплотную. Голова твари высилась на уровне печных труб – не дотянешься.

Демид тоже приблизился и с размаху рубанул по ноге-колонне. Морщинистая кожа лопнула, как гнилой орех, хлынула кровь. Но на чудище это никак не подействовало, оно продолжало переть дальше, словно ничего не произошло.

Пораженный Бернага отпрыгнул в сторону. Мирон, задрав голову кверху, бежал уже к сараю и выбирал удобный для удара момент. Шея в самом тонком месте – у основания головы зверя – была несколько толще тела взрослого мужчины, а сама голова – вдвое крупнее лосиной. Разума в этой твари было не больше, чем в пивном бокале.

Демид отдышался и бежал сбоку от поврежденной ноги, вновь и вновь взмахивая мечом и кромсая первую рану. Кровь хлестала, словно вода из пробоины в плотине.

Мирон, глядя вверх, выжидал. Вот голова медленно поплыла к земле, ближе и ближе… Размахнувшись что есть силы, Воин обрушил меч на шею чудовища. Удар, другой…

– Й-э-э-э!!!

Голова вдруг отделилась от толстенной шеи и тяжко шлепнулась в грязь; мышцы рук хором заныли, да так, что Мирон невольно охнул.

Чудище на миг замерло, по громадному телу прокатилась волна дрожи; затем пошло дальше, медленно приподнимая обезглавленную шею. Мощное колено разнесло стену сарая в щепы. Но уже на следующем шаге передние ноги подломились, отчего необъятная туша, и так горбатая, сгорбилась еще сильнее, а потом вся эта гора мяса разом завалилась набок, вминая в землю все под собой. Ноги, шея и длинный хвост продолжали дергаться и вздрагивать. Многострадальный сарай рухнул окончательно, Лот сообразил, что стоит, сжимая меч побелевшими пальцами, в боевой стойке и бессмысленно таращится на умирающего зверя. Демид, едва ускользнувший от падающей туши, сидел на мокрой земле и безудержно кашлял, пытаясь унять бешено колотящееся сердце и вернуть в норму дыхание. А Мирон, опустив меч, глядел на дело рук своих, еще не веря.

Дождь невозмутимо сыпал из нависших над самыми головами туч; холодные струйки текли за шиворот. Мирон подумал, что при таком росте чудовище непременно должно задевать макушкой за тучи.

Наконец зверь перестал шевелиться; только сейчас Лот опустил меч и вспомнил о демме. Тот, естественно, под шумок удрал.

И тут до Мирона дошло, что Демид вился как раз у левого бока поверженного гиганта. В груди снова похолодело, Шелех опрометью бросился вокруг туши, на бегу чертыхаясь.

Спустя минуту он увидел и услышал Демида, по-прежнему сидящего на земле. У Мирона отлегло от сердца.

– Жив! Чтоб его! Я уж думал, что тебя подмяло.

Демид закашлялся и поднял голову.

– Эй, Шелех! Прекрасный удар!

Дождь все сыпал и сыпал, сквозь него с трудом пробился окрик Лота.

– Мирон! Демид! Где там вы?

– Пойдем, – Шелех протянул руку, помогая товарищу подняться. – Ты цел хоть?

– Цел, цел, – отмахнулся Бернага, подбирая окровавленный меч.

Рядом с Лотом собрались почти все хуторяне.

Мирон подумал, что день начался на редкость бурно. Каким, интересно, получится вечер?

Ответ на этот вопрос могло дать только время.

...