Обитель Разума

“Дорого обошлась мальчишке эта похвальба”, – равнодушно подумал Ярослав, поднимая руку вместе со всеми. Впрочем, сам он не считал подобную кару – ссылку на Остров Забвения – такой страшной, как это было принято считать. Но молодой человек, потрясенный, упал в обморок, что само по себе тоже было проступком, потому что у отшельников самообладание считалось одной из основных добродетелей… Его унесли.

Вторым пунктом повестки оказался как раз этот самый Остров.

Когда-то он имел название, а теперь это стал просто Остров. С заглавной буквы.

Это был маленький клочок суши, расположенный в тропических широтах. Большую часть территории Острова занимал полуразрушенный город. Сто лет назад очертания береговой линии были совсем другими, и на Острове, кроме города, имелись и плодородные земли, которые несколько десятков лет назад ушли под воду. Была затоплена и примерно четверть городских кварталов. Там, под многоуровневыми эстакадами, где прежде шныряли созданные человеческим разумом механизмы из металла, стекла и резины, теперь охотились друг на друга молчаливые морские создания. Рыбы облюбовали нижние этажи зданий, а верхние еще высились над океаном, словно памятник людскому самомнению.

Отшельники использовали это место для ссылки неугодных или просто преступников.

Прежде сюда плавали на кораблях и летали на самолетах, а теперь дорога на Остров существовала только одна – через телепорт, охраняемый служителями Логоса. Обречённых на забвение привозили сюда и предоставляли собственной судьбе. Вопреки оптимистическому мнению Ярослава, они обычно очень скоро погибали. Жизнь на Острове была страшной, и у выхода местного телепорта следовало начертать ту фразу, которую некогда прочитал Данте над вратами ада.

Служители Логоса, которые в какой-то степени всё-таки присматривали за Островом, поощряли здесь производство и употребление наркотиков. Люди, прибывшие на эту землю, быстро втягивались в самоубийственное занятие, но таким, можно сказать, везло. Другие попадали на плантации наркотических растений в качестве рабов. Их одиссея заканчивалась еще быстрее…

Кое-кому удавалось удачно вписаться в сумбурную и лишенную надежды на лучшее будущее жизнь Острова. Эти люди тоже вставали на путь производства дурмана, опасный, но сулящий большие выгоды. Так они могли продержаться некоторое время, пока конкуренты не избавлялись от них. Закона на Острове не существовало.

Почти все необходимое – продукты, одежда и остальное – доставлялось извне и распределялось служителями Логоса. Точнее, они завозили все это, а распределение доверяли выбранным им местным жителям. В сердце города редко рисковали забираться даже отшельники.

Когда Ярослав оставил мечты о Логосе и предпочел заняться практическим делом, он стал извлекать кое-какую пользу из Острова. Основными своими достижениями он считал организацию здесь производства лекарственных препаратов, и создание небольшого целлюлозно-бумажного завода. В городе было довольно много его осведомителей, причем они даже не знали, на кого работают.

Внешне Ярослав никак не проявлял интереса к Острову. Если бы то, что он делал там, вскрылось, его не спасли бы никакие прежние заслуги перед Сферой. Весь процесс производства на планете был спланирован Тарцини, то есть непосредственно Логосом, и любое вмешательство в него стало бы величайшим святотатством.

Но до Ярослава никто в него не вмешивался…

Бернгард, недавно вошедший в число тринадцати руководителей Сферы, стремился выделиться даже здесь, хотя, казалось бы, он уже занял столь высокое положение, что дальше некуда, пока Василий жив и в здравом уме. Но честолюбие его было неуёмным, и он то и дело выдвигал новые идеи. Вот и сегодня собрание должно было обсудить целых три его предложения – одно из них по поводу Острова.

“Слишком уж он прыток и тороплив для отшельника, – ворчал про себя Ярослав. – Пора бы и остальным обратить на это внимание. Спят они, что ли? Дальше собственного носа не видят”.

Он продолжал размышлять, не обращая внимания на длинную речь, и прислушался к словам Бернгарда, только когда тот уже заканчивал.

– На Острове Забвения обитают те, кто навеки изгнан из общества, – говорил Бернгард. – Совершённые ими преступления тяготеют над ними и лишают их надежды стать частицей Единого Разума. Так достойны ли жизни эти создания? Более того, не является ли жизнь для них непрерывным источником страданий? Мы считаем, что будет гуманнее уничтожить их, тем самым избавив от мучений и угрызений совести.

Нет, я не призываю истребить их физически… Выполнение этой задачи было бы слишком тяжким бременем для нас. Я предлагаю лишь полностью разорвать связь с Островом! Нам следует перестать отправлять туда продукты, медикаменты и одежду.

“Медикаменты уже давно они нам отправляют, а не мы им, по крайней мере, некоторые”, – подумал Ярослав, но, естественно, промолчал. Бернгард же выдержал паузу и продолжил:

– Мы закроем эту кормушку, и через несколько месяцев язва исчезнет. Они сами истребят друг друга, они уподобятся змее, пожирающей собственный хвост!