Обитель духа

Илуге и сам чувствовал себя так, словно у него что-то отняли. И еще – вину. Получалось, что и смерть Ахат в какой-то мере была делом его рук. Убить врага только кажется, что просто. Оказалось… намного горше.

Он не пошел сразу домой. Отвел коня вместе с притихшим Ундой, поблагодарил, пригласив на угощение и зная, что скорее всего угостить гостя ему нечем. Долго бесцельно бродил по степи, набирая снег в сапоги. Почему все выходит не так, как представляется?

Когда Илуге подошел к своей юрте, он поначалу подумал, что ошибся: оттуда неслись взрывы хохота. Причем женского. И у коновязи стояли лошади – не одна и не две – полтора десятка лошадей! У них гости?

Он откинул полог и растерянно застыл в дверях под восторженным свистом и улюлюканьем, которым его приветствовали… джунгарки, которыми была полна юрта. Молодые, симпатичные, и вовсе не стесняются.

Илуге покраснел до ушей. Напротив нахально улыбалась Нарьяна, рядом с ней – Янира. Похоже, они стали большими подругами в его отсутствие.

И скатерть! На скатерти было полно еды – и сыр, и мясо, и кровяная колбаса, и клецки! Бурдюк с архой гулял по кругу, у многих девушек глаза уже озорно поблескивали.

– Где ты был так долго? – закричала Янира. – Мы примчались тебя поздравить, летели сломя голову, а ты?

– Примчались? Откуда?

– А ты что, ему не сказала еще? – удивилась Нарьяна. – Ну так вот: Яниру я к своим взяла. Она попросилась – я и взяла.

Ах, так вот откуда у него в юрте целый женский лагерь! Илуге посмотрел на Баргузена, но тот пожал плечами с видом, что он здесь ни при чем. Судя по всему, он активно строил глазки ближайшей девице – явной хохотушке, веснушчатой, с широким улыбчивым ртом.

Увидев, что Янира с надеждой и опаской вглядывается в его лицо, Илуге одобряюще улыбнулся. Горечь понемногу уходила. Он сделал то, что должен был сделать, – или был бы сейчас убит сам. Он победил – и был бы убит, если бы не сделал этого. Он вдруг остро ощутил, что мог бы быть мертв уже сейчас. Жизнь хрупка, и печали в ней намного больше, чем радости.

А сегодня у них прибавилось друзей. Они больше не одиноки, не беспомощны, не отвержены. Победа сладка тогда, когда ее есть с кем разделить. Илуге понял это только сейчас, увидев радостные и восхищенные лица вокруг, и восторг, поднимающийся изнутри.

– Пью за победителя! – Когда бурдюк дошел до нее, Нарьяна поднялась и, запрокинув голову, сделала большой глоток. Глядя на него через костер, протянула бурдюк. Его горлышко было влажным от ее губ и архи, взгляд темных глаз жег. Что-то теплое ударило в грудь, распустилось внутри цветком. Илуге почувствовал, что земля уходит у него из-под ног.

– Пью за своих друзей! – сказал он, принимая сосуд. Арха обожгла горло, в голове сразу зашумело.

Девушки щебетали все разом, перебивая друг друга и ничуть не смущаясь этого. Янира была уже явно своей в этой стайке, и Илуге порадовался за нее. Приятно было так сидеть – ему еще не доводилось быть героем в окружении стольких красавиц.

Оказалось, это были не все гости на сегодня. Следом пришел Унда.

– Эва, герой, да ты все сливки собрал! – засмеялся он, когда вошел. – На все становище слышно, как в твоей юрте женщины заливаются. Я поспорил с Чонрагом, что пойду и выясню, десять их или больше!

– Ну и кто проспорил? – весело спросила веснушчатая подружка Баргузена.

– Чонраг, – торжествующе ухмыльнулся Унда.

– Тогда с него бурдюк архи, – решительно заявила Нарьяна. – Так ему и передай.

Она была, пожалуй, слегка пьяна, но это ей даже шло – из глаз ушло тяжелое, печальное выражение, движения стали более легкими, – словно кобылица, везущая тяжелый груз, вдруг оказалась на свободе. Еще бы! Тулуй, пожалуй, немало отравлял ей жизнь – ей, которой и без того пришлось кормить три беспомощных рта!

Унда крякнул.

– Пожалуй, что я знаю, где архой разжиться!

Он вышел и все услышали его насмешливый голос:

– Эй, Чонраг! А ты проиграл!

Девушки грохнули хохотом и смеялись еще долго, слыша, как парень пытается отпереться от свалившегося на него должка.

Унда и Чонраг вернулись быстрее, чем все ожидали, – должно быть, ханский конюх уговорил кого-то из челяди: угощение-то для праздника было приготовлено, что ж ему пропадать! Помявшись на пороге, Чонраг спросил, можно ли… можно ли еще кое-кому присоединиться?

Не успел Илуге оглянуться, как его юрта чуть ли не трещала по швам. Чонраг мигом слетал за своими, тем более что многие были с Илуге в том походе, и не были – в том шатре. Или до них еще не дошли слухи. Или просто желание позубоскалить с девушками, похвалиться удалью пересилило? Так или иначе, но недостатка в похвалах он сегодня не испытывал, и они ударяли ему в голову почище архи. Пожалуй, к такому вкусу и за всю жизнь не привыкнешь! Раскрасневшийся, с блестящими глазами, он против обыкновения разговорился и уже во второй раз рассказывал, как Аргол сначала сбросил седло, да как упрямился, а потом как обошел всех – одного за другим!

– Это чудесный конь, – восклицал он. – С ним кто хочешь бы выиграл!