Обитель Апельсинового Дерева

– Даже будь ты настоящим посланником – а всякому видно, что это не так, – тебе бы не были здесь рады. – Никлайс оглянулся через плечо. Скоро за ним должны были вернуться часовые. – Теперь слушай внимательно, Сульярд. Правитель мыса Хайсан отсылает меня на время расследования этого дела в столицу. Давай я доставлю твое послание.

На глазах у юнца выступили слезы.

– Ты сделаешь это для меня, доктор Рооз?

– Если ты побольше расскажешь о том, что задумал. Объясни, с чего ты взял, что Сабран нужен союз с Сейки?

Он понятия не имел, сумеет ли сдержать слово, но ему нужно было уяснить, как оказался здесь мальчик. Что они с Трюд затевали.

– Спасибо тебе. – Сульярд дотянулся через решетку, пожал Никлайсу руку. – Спасибо тебе, доктор Рооз. Это рыцарь Верности благословляет меня твоей дружбой.

– Я думаю, – сухо бросил Никлайс.

Он ждал. Сульярд, сжимая ему руку, понизил голос до чуть слышного шепота.

– Мы с Трюд… – начал он. – Мы полагаем, что Безымянный очень скоро проснется. Что не непрерывность рода Беретнет держит его в заключении. Что он в любом случае вернется, потому и зашевелились его слуги. Они отвечают на его зов.

У юнца дрожали губы. Догадку, что Безымянного сдерживает не дом Беретнет, в странах Добродетели назвали бы государственной изменой.

– Что навело вас на эту мысль? – спросил Никлайс. – Какой певец рока вас напугал, мальчик?

– Не певец рока. Книги. Твои книги, доктор Рооз.

– Мои?

– Да. После тебя остались книги по алхимии, – шептал Сульярд. – Мы с Трюд и думали разыскать тебя на Орисиме. Меня привел к тебе рыцарь Верности. Разве ты не видишь в этом руку небес?

– Нет, не вижу, кочан ты безмозглый.

– Но…

– Ты и вправду вообразил, что правители Востока примут ваше безумное предложение лучше, чем Сабран? – презрительно усмехнулся Никлайс. – Ты вздумал пересечь Бездну и рискнуть своей головой… полистав несколько книг по алхимии? Алхимики десятилетиями, если не целую жизнь, разгадывают смысл этих книг. И не всем удается разгадать.

Он почти жалел этого дурачка. Молодой, опьянен любовью. Мальчишка, верно, вообразил себя Вулфом Гленном или Антором Долом – романтическими героями инисских легенд – и ради своей возлюбленной ринулся навстречу опасности.

– Прошу тебя, доктор Рооз, умоляю, послушай меня! Трюд поняла эти книги. Она, как древние алхимики, уверена, что в мире поддерживается природное равновесие. – Сульярда было уже не унять. – Она верит в твои труды и уверена, что нашла способ применить их к нашему миру. К нашей истории.

«Природное равновесие». Сульярд ссылался на слова с Румелабарской скрижали скрижалей – слова, на столетия околдовавшие алхимиков.

То, что внизу, должно уравновесить тем, что наверху,
и в этом точность вселенной.
Огонь восходит из земли, свет нисходит с неба.
Избыток одного воспламеняет другое,
и в этом угасание вселенной.

– Мальчик, – сквозь зубы процедил Никлайс, – никто в мире не понимает этой злосчастной надписи. Одни догадки да глупые домыслы.

– Я тоже не сразу поверил. Я спорил. Но когда увидел страсть Трюд… – Сульярд крепче сжал пальцы. – Она мне все объяснила. Когда огнедышащие змеи лишились пламени и впали в долгий сон, усилились драконы Востока. Они снова теряют силу – и пробуждается драконье племя. Как ты не понимаешь? Это замкнутый круг.

Никлайс снова взглянул на дрожащего мальчика. Не Сульярд задумал это посольство.

Трюд. Это Трюд. Ее душа, ее разум – вот на какой почве это выросло. Как она стала похожа на своего деда. Убившая его мания живет в крови внучки.

– Оба вы дураки, – хрипло сказал Никлайс.

– Нет.

– Да. – Голос у него треснул. – Зная, что драконы теряют силу, с чего вы вздумали искать у них помощи?

– Потому что они все равно сильнее нас, доктор Рооз. И с ними у нас больше надежды, чем в одиночку. Если есть надежда на победу…

– Сульярд, – совсем тихо проговорил Никлайс, – остановись. Государь не станет этого слушать. Так же как и Сабран.

– Я хотел попытаться. Рыцарь Доблести учит нас возвышать свой голос, когда другие в страхе молчат. – Сульярд помотал головой, стряхивая слезы. – Надежда обманула нас, доктор Рооз?

Никлайс вдруг обессилел. Этого мальчика ждет напрасная смерть вдали от дома. Оставалось одно. Лгать.

– Они в самом деле торгуют с Ментендоном. Может быть, и выслушают. – Никлайс потрепал юношу по вцепившейся в его ладонь грязной руке. – Прости старику его цинизм, Сульярд. Я вижу твою страсть. Я убежден в твоей искренности. Я попрошу аудиенции у государя и представлю ему твое дело.

Сульярд приподнялся на локтях:

– Доктор Рооз… – Голос у него перехватило. – А они тебя не убьют?

– Рискну. Сейкинцы уважают мои познания в анатомии, и живу я здесь на законных основаниях, – сказал Никлайс. – Позволь мне попытаться. Полагаю, в худшем случае меня высмеют.

Слезы наполнили покрасневшие глаза Сульярда.

– Не знаю, как благодарить тебя.