Обитель

По счастью, сейчас в Иудее достойные первосвященники. Большинство Синедриона тайно поддерживает идею восстания, и с некоторыми из них я даже беседовал лично. Дважды это было до того, как я встретил Учителя (тогда меня призывали, чтобы поручить дела важные и тайные), и четырежды после встречи с Ним (тогда уже я настаивал на встречах, убеждая и доказывая). Они тоже долго не могли поверить. Сомневались: от Бога ли Его сила, и не верили свидетельствам ни других, ни Его Самого. Мне все же удалось убедить многих из них. Плохо, что Он игнорирует их интерес. Что стоит доказать им в миг, чтоб сразу – убедились?! Как же тяжело было мне доказывать за Него – Каифе! Пятнадцать лет этот суровый и беспощадный первосвященник истово защищал веру от лжеучений и лжемессий. Неподкупный, праведный, ревнитель Закона едва ли не до последней буквы, он одним именем своим наводил страх и трепет на мошенников и отступников. Вы можете представить, какую реакцию вызвали у него слухи о том, что Учитель исцеляет в субботу, проповедует в домах мытарей, да еще говорит, что все эти заблудшие нечестивцы первыми войдут в Царствие Небесное?! Я ползал у Каифы в ногах, умоляя только выслушать меня! И – объяснял, доказывал, убеждал! Как ни странно, но внимание первосвященника привлекли не чудеса и свидетельства, а то, что Он отказался, когда толпа восторженных последователей, после прочтения чудесной проповеди и умножения хлебов, хотела тут же провозгласить Его своим царем… Каифа долго и подробно расспрашивал меня о Нем, Его родословной, Его учении, заставлял вспоминать фразы и притчи дословно, уточнял, переспрашивал, думал… И было очевидно, что суровый ревнитель Закона явно обратил свое внимание на Учителя! Сам Каифа! И раз уж Учитель чужд славы, то я доложил о Его приходе. И с тех пор докладываю обо всех происходящих событиях лично ему. Он спрашивал и про остальных Его ближайших учеников, но услышав о их постоянном соперничестве, ссорах за право на внимание Учителя и прочих «выявлениях статуса», сразу потерял к ним интерес. Зато, как ни странно, именно его больше всего заинтересовали слова Учителя о вечной жизни и о том, что Он и Отец Небесный – одно. Именно в тот день и час, он, после долгого раздумья, сообщил мне, что лично примет в ожидаемых на Пасху событиях участие. Итак, даже такой ревнитель, как Каифа, теперь на нашей стороне, и всего через несколько дней начнется самое великое, со времен Моисея, событие в истории Иудеи! Мне остается лишь добыть деньги на закупку оружия и предупредить своих людей о дне и часе. А мальчишки-ученики еще слишком юны для этого. Пусть они пока рассуждают о притчах Учителя и мечте о «всеобщей любви». Их час еще придет. Когда-нибудь они повзрослеют для того, чтобы следовать за Ним. А пока – время для воинов! Я проделал большую работу, но теперь все готово. Времени остается совсем мало. Надо идти к Нему и говорить уже без полунамеков и недомолвок. Час освобождения приближается! Дело лишь за Ним… Сегодня я спрошу Его прямо, и Он назначит Час!.. »

ГЛАВА 5

Ложь воплотилася в булат,

Каким-то Божьим попущеньем

Не целый мир, но целый ад

Тебе грозит ниспроверженьем.

Все богохульные умы,

Все богомерзкие народы

Со дна воздвиглись царства тьмы

Во имя света и свободы!

О, в этом испытанье строгом,

В последней, в роковой борьбе,

Не измени же ты себе

И оправдайся перед Богом.

Ф. Тютчев Проснулся я поздно. Но когда зашел проведать Звез-дина, тот все еще сидел на кровати – серый, мрачный, небритый. Покосившись на меня налитым кровью глазом, хрипло спросил:

– Хоть не зря?..

Я показал ему перекинутую через плечо сумку с рукописью и кивнул:

– Все в целости.

– Кто?!

– Это уже не важно. Все равно их здесь больше нет.

– Убили, что ли? – удивился он.- Надеюсь, тела не в моей комнате? Мне там еще…

– Ну что вы? Я предпочитаю избегать подобных крайностей… Просто уехали. Что с них взять? Вам они нужны? Мне – нет… Что, так плохо?

– Попробовали бы сами,- огрызнулся он.- Я, к вашему сведению, практически не пью… Как они могут любить эту дрянь?!

– Вы помните, что завещал мудрый Соломон? Правителям вина не вкушать, ибо правитель должен всегда иметь трезвую голову, а беднякам вино необходимо, чтобы забыть о своих бедах и найти в нем хоть какую-то радость…

– Исправим! – твердо пообещал он.- Сами не захотят жить как люди – насильно перекуем!

– А как же свобода и демократия?

– Блейз, вы издеваетесь?! Оглянитесь! Это же не страна, а сплошной свинарник! А нам нужны рабочие! Армия, крестьяне, повара всякие… И мы не будем либеральничать, как Николашка с Думой. Будет четко работающее, как единый механизм, государство!

– А как же свобода и демократия? – уперто повторил я.

– Это и будет и свобода, и демократия… Еще спасибо скажут, что одеты и обуты. А все лишнее – вырвем с корнем. Кто не с нами – тот против нас! Пусть останется половина, зато это будет послушная и управляемая половина, а приплод бабы быстро нарожают…

– Слушайте, Звездин, неужели вы действительно ни во что не верите? Ну, положа руку на сердце: в «идеалы» революции вы ведь тоже не верите…