Обгоняя смерть

Темный, почти малиновый. Раздвоенный. Руки Легиона подергивались, ноги дрожали, словно через него проходил электрический ток.

— Подожди, — спокойно сказал я.

Он отступил в сторону, и я увидел то, что находилось позади него.

За двустворчатой дверью была маленькая комната, площадью примерно пятнадцать квадратных футов, с очень высоким потолком. Это тоже был холодильник, но стены окрашены в черный цвет. В центре под фонарем стоял почти касавшийся потолка деревянный крест из железнодорожных шпал. На концах перекладины висели наручники. Посередине столба была подставка для ног.

Легион подошел и, взявшись за спинку моего стула, стал медленно его поворачивать. Стул скрипел, ножки царапали пол, пока я не оказался возле зеркала.

И взглянул на свое отражение.

— Что вы, черт возьми, со мной сделали?

Спину исхлестали плетью, пока я был без сознания, тонкие розовые полосы тянулись вдоль позвоночника.

— Похоже, он беспокоится, — улыбнулся Легион.

— Как и все мы в итоге, — согласился Эндрю.

Легион надвинул маску на лицо. Я отчаянно старался пошевелиться, заставить себя сопротивляться, но почувствовал, как игла шприца снова вошла мне в шею.

39

Сначала я ощутил боль, шедшую через грудь в пах и верхнюю часть бедер. Казалось, меня опустили в кипяток, так жгло кожу. От каждого движения, каждого вдоха становилось все хуже.

В темноте я слышал чьи-то легкие шаги. И негромкое, ритмичное поскрипывание колес тележки.

Я открыл глаза.

Голова от тяжести склонялась на грудь. Когда я попытался поднять ее и осмотреться, шею и спину мучительно закололо.

Я глубоко вдохнул.

Меня примкнули наручниками к кресту в пяти футах над полом. Потолок в этой комнате был примерно втрое выше. Ноги упирались в подставку, руки были разведены в стороны. На мне остались только трусы.

В комнате было холодно. Я пошевелил пальцами, пытаясь усилить кровообращение. Но движение вызвало болезненную пульсацию в руках и плечах. Я снова втянул в легкие воздух и закрыл глаза.

Темнота. Одиночество.

Затем вновь послышалось поскрипывание.

Слева от меня показалась металлическая тележка — такие используют в операционных. Вез ее Легион. Наверху, на металлических полках, лежали скальпель, молоток и два больших гвоздя. А рядом третий, более толстый и длинный, похожий на ржавую железную трубку. Должно быть, вытащенный из шпалы.

Остановив тележку, Легион поправил инструменты на полках и медленно повернулся ко мне. Во время этого долгого, затянутого движения глаза его в отверстиях маски ни разу не мигнули.

Он снова скрылся из виду. Я поднял голову, превозмогая боль, и увидел двустворчатую дверь в соседнюю комнату, где сидел раньше. Но теперь она была закрыта.

Я посмотрел влево.

К стене была прислонена алюминиевая стремянка. Легион взял ее и посмотрел на меня. Глаза его забегали по моему телу, язык выглядывал из прорези маски. Он поставил стремянку под моей левой рукой.

— Зачем ты это делаешь? — спросил я.

Легион не ответил. Взял скальпель и поднялся на вторую ступеньку. Маска оказалась примерно в футе от моего лица, запах, шедший от его тела, ударил в нос. Он выглядел угрожающе. Я посмотрел на скальпель, потом в его глаза. Чем опаснее человек, тем труднее ему подавить свое темное начало. И пахло от него, как от животного: не приближайся, если не хочешь пострадать.

— Зачем ты это де…

Легион молниеносно полоснул меня скальпелем по бедру. Я вскрикнул и машинально попытался зажать рану. Но рука была крепко примкнута наручниками к шпале.

Легион стал спускаться по стремянке, глаза его сияли от удовольствия. Он бросил скальпель на тележку и поднял взгляд. Понаблюдал за мной несколько секунд. Ему понравилось, как я морщусь от боли, стремительно распространявшейся от раны по всему телу.

Он взял молоток и тонкие гвозди, оставив третий, большой, на полке. И снова стал подниматься по стремянке.

— Поразительно, сколько повреждений может получить человеческое тело, — сказал он отрывистым, резким голосом. — Поразительно, как долго оно выносит боль ради выживания.

На верхней ступеньке он взглянул на меня, чуть опустив голову. И мне показалось, что под пластиком он улыбается.

Наслаждается моей болью. И выражение его лица в эту минуту мало чем отличается от маски.

— Перестань, — сказал я.

Он безучастно выбрал один из гвоздей и приставил острием к моему указательному пальцу, проколов кожу.

— Говорят, ты правша, — произнес он.

— Перестань.

— Тогда мы сперва позабавимся с левой рукой.

— Перестань.

Легион ударил молотком по шляпке гвоздя. Я почувствовал, как тот пронзил мой палец и ноготь и вошел в шпалу, а через мгновение ощутил боль, опалившую руку ударом молнии. Я закричал, голос эхом отразился от стен.

— Рука очень сложна анатомически, — спокойно продолжал Легион, не обращая внимания на мой крик и, приставил острие второго гвоздя к среднему пальцу. — Двадцать семь костей, включая восемь только в одном запястье. Мышцы, сухожилия, связки, хрящи, вены, артерии, нервы… Главное, не задеть ничего важного.