Обещания, которые мы собирались сдержать

— И как долго? — Его брови взлетают вверх.

— Несколько недель.

— Господи, сынок. — Он тяжело опускается на стул, за который только что держался, и потирает рукой челюсть. — Что, если она не та, кто тебе нужен?

— Она всегда была единственной для меня, — поправляю я, желая, чтобы он знал, насколько серьезно я к ней отношусь. — Я собираюсь жениться на ней.

— Ланкастер говоришь? — Он опускает руку. — Полагаю, ты мог бы выбрать и хуже.

— Это не деловое слияние, — начинаю я, но он поднимает руку, заставляя меня замолчать.

— Все браки — это деловые слияния. Ты думаешь, я не знаю о свадьбе между Константином и другой девушкой из семьи Ланкастеров? Поговорим о движении власти. — Похоже, он впечатлен. — Ты можешь сделать то же самое. Донато и Ланкастер вместе. Вы могли бы построить новую династию между вами двумя.

— Я влюблен в нее.

— Пф. — Еще одна пренебрежительная волна. — Любовь — это слабость.

— Не для меня. — Я прочистил горло. — Не для нас.

Он откинул свое большое тело назад в кресле, немного ссутулившись. Он больше похож на моего отца и меньше на могущественного бизнесмена, которым он является, когда находится в офисе. — Ты можешь найти качественную киску где угодно, Спенс. Тебе не обязательно на ней жениться.

— Не говори о ней так, — огрызаюсь я.

Он ухмыляется, ублюдок. — А, так это серьезно. Никто не может говорить о драгоценной киске, только ты.

— Тебе действительно не стоит говорить такие вещи, — вырывается у меня между стиснутых зубов. — Она будет твоей невесткой.

— Посмотрим. Как только ты наденешь на нее кольцо, тогда и поговорим о свадьбах и прочей ерунде, которая с ними связана. — Он наклоняется вперед, опираясь локтями на ручки кресла. — Ты уже водил ее знакомиться с мамой?

Я медленно покачала головой. Я даже не хотел рассказывать ему о Сильви. Я знал, что он так отреагирует. Скорее всего, он хочет, чтобы я бросил ее, а моя мама спросит, почему я еще не женился на ней.

— Когда ты это сделаешь, тогда я пойму, что у тебя все серьезно. — Он с ворчанием поднимается на ноги, указывая на меня. — Я знаю, что ты не хочешь этого слышать, но женщина — это обуза, сынок. Твои враги узнают твое слабое место и придут, чтобы убить.

Я сижу прямо, гнев заставляет мою кровь холодеть. — Никто не тронет ни одного волоска на ее голове.

— Тебе понадобятся телохранители.

Я поднимаю брови. — Я не помню никаких телохранителей, когда я рос.

— Потому что ты их не замечала. Не замечал их не просто так. Я нанял обученных убийц для охраны своей семьи. Я никогда не лажал. Если ты хочешь сохранить ее в безопасности, не валяй дурака.

И с этим последним резким заявлением отец выходит из моего кабинета, оставляя за собой запах своего сильного одеколона.

Я вздыхаю и снова опускаю ноги на край стола, сжимая в руке телефон. Я набираю номер телефона и звоню, и благодарен, когда он отвечает на втором звонке.

— Тебе еще рано звонить, — рычит Уит мне в ухо.

— У тебя уже есть дети. Разве ты не встаешь с рассветом каждое утро?

— Моя жена — гений. Она каким — то образом приучила Оги спать, чем мы должны наслаждаться, потому что скоро появится второй ребенок. — Я слышу журчание голоса на заднем плане и предполагаю, что это Саммер. — Позвони мне позже.

— Встретимся за ланчем сегодня днем, и тогда мне не придется звонить, — отвечаю я.

— Хорошо. Напиши мне, где и когда. — Он заканчивает разговор, прежде чем я успеваю ответить.

Ворчливый засранец.

* * *

Я вхожу в ресторан чуть позже часа, замечаю Уита, который сидит за столиком и ждет меня. Он хмурится, когда наши взгляды встречаются, и я ничего не могу с этим поделать.

Я ухмыляюсь все время, пока иду к нему, что только заставляет его хмуриться еще сильнее. К тому времени, как я устраиваюсь в кресле напротив него, он переходит в режим полного отвращения.

— Боже, какой ты веселый. Я могу только предположить, что ты регулярно трахаешься.

— Я влюблен, — заявляю я, не боясь сказать это. Хоть раз в жизни. — В твою сестру.

Рука Уита тут же взлетает в воздух, махая близстоящему официанту. — Для этого разговора нам понадобится крепкий напиток.

Мы заказываем напитки, и как только официант уходит, Уит откидывается на стуле, внимательно изучая меня своими всегда оценивающими глазами.

— Мне не нравится то, что произошло в твоей квартире в субботу.

— Мне тоже, — соглашаюсь я.

— Моя мать переходит границы дозволенного. Она не понимает, почему никто не хочет быть рядом с ней. В частности, Сильви, которая всю жизнь была ее маленькой марионеткой. — Уит наклоняется вперед, опираясь предплечьями на край стола. — Я тоже этого не понимаю. Что произошло между ними двумя? Ты знаешь?

Я неловко ерзаю на своем стуле. — Не мне рассказывать. Ты должен поговорить с Сильви.

— Я пытался. Она уклоняется от ответа при каждом удобном случае.

— Возможно, она больше не будет. Если ты скажешь ей, что говорил со мной, она может немного раскрыться.

— Она пыталась причинить ей боль? Моя мать, — уточняет он, когда я хмурюсь. — Когда Сильви постоянно болела, это было из — за… из — за нашей матери?