— Не знаю почему. И это единственная весомая причина. И то, что он страшно мне наскучил. К черту, Эдвард… Может, я просто трусиха? Пусть он решает сам. От меня он получает хороший пинок в верном направлении. Но такое впечатление, что ничто исходящее от меня не в состоянии оскорбить его.
— А то, что ты написала, — это лучше?
— Конечно, нет. Но он не знает, что это написано мной.
Эдвард разочарованно рассмеялся, допил вино и поднялся.
— Хорошо. Дай мне знать, насколько успешным окажется твой заговор.
— Уверена, он достигнет цели.
— И что дальше? Ты объявишь об этом в очередной статье?
— Нет, ни в коем случае.
— Кизия, ты расстроила меня. На этой печальной ноте я пожелаю тебе спокойной ночи. Извини за поздний визит.
— На этот раз я тебя прощаю. Пока Кизия провожала Эдварда к двери, зазвонил телефон.
— Я ухожу, — сказал он.
— Благодарю. — Прикоснувшись губами к его щеке, она с радостной улыбкой побежала к столу в гостиной. Эдвард тихо закрыл дверь и в одиночестве побрел к лифту.
— Привет, малыш. Не слишком поздно я звоню? — Это был Люк.
— Конечно, нет. Я только что думала о тебе. — С ее лица не сходила улыбка.
— Я тоже. Я чертовски скучаю по тебе, Кизия. С телефоном в руке она направилась в спальню. Было так приятно вновь слышать его голос. Как будто он рядом. Она все еще ощущала его прикосновения… все еще…
— Я люблю тебя, и мне тебя не хватает. Всего целиком.
— Прекрасно. Ты прилетишь в Чикаго на уикэнд?
— Мне так хотелось, чтобы ты спросил об этом…
— Я как раз затянулся твоей кубинской сигарой. — Он улыбался. Кизия это чувствовала. Сообщив номер рейсового самолета, который сможет встретить в Чикаго, он сказал: — Целую, родная, — и положил трубку.
Счастливая, она выскользнула из пеньюара и, прежде чем идти в ванную, какое-то время стояла возле кровати и улыбалась. Что за удивительный человек этот Люк… Эдвард полностью испарился из ее сознания. Как и Уит, который первым из всех знакомых позвонил ей на следующее утро.
— Кизия? Это Уитни.
— Да, дорогой, знаю.
— Что ты знаешь?
— Знаю, что это ты, глупенький. Сколько времени?
— Полдень. Я разбудил тебя?
— Почти. — Значит, статья появилась во втором утреннем выпуске. Она проснулась на рассвете и продиктовала ее по телефону.
— Я думаю, нам надо встретиться на ланче. — Он говорил отрывисто, по-деловому и очень нервозно.
— Прямо сию минуту? Я еще не одета. — Это прозвучало невежливо, но она была удивлена. Он так легко заводился.
— Нет, нет. Разумеется, когда ты будешь готова. В «Ля Гренвиль», в час дня?
— Изумительно. Все равно я хотела тебе звонить. Я решила поехать на эту свадьбу в Чикаго. Мне кажется, я должна.
— Я считаю, да, ты должна, Кизия. И…
— В чем дело, дорогой?
— Ты смотрела сегодняшние газеты? «Конечно, дорогой. Ведь я пишу для них. По крайней мере для некоторых».
— Нет, еще не успела. А что? Страна вступила в войну? В самом деле, ты весь какой-то взвинченный.
— Прочитай статью Хэллама и все поймешь.
— О, дорогой, что-нибудь непристойное?
— Мы обсудим это на ланче.
— Хорошо, милый, тогда до встречи.
Положив трубку, он глубоко задумался. Боже, как нужно сейчас ее благоразумие. Все это уже действительно начинает выходить за рамки. Арманд не собирается мириться с Кизией. Во время завтрака он бросил Уитни газету, сопроводив этот жест ужасным ультиматумом. Уит не может потерять Арманда. Не может. Он любит его.
Их разговор был резким и откровенным. По крайней мере Уит говорил прямо, в то время как Кизия больше молчала. Все сводилось к тому, что в отношениях с ней он зашел слишком далеко, хотя знал, что права на это не имеет. Она ясно на это ему намекала. И в каком свете он предстал сейчас? Более того, на данном этапе своей жизни он мало что может предложить ей. Он даже не партнер в фирме, а в свете того, кем является она… Все это становится для него слишком болезненным… И вообще, понимает ли она сложившуюся ситуацию? Он отдает себе отчет в том, что она никогда не выйдет за него замуж, что он будет вечно ее любить; он хочет жениться и завести детей, а она для этого не готова… Разве это не ужасно?
Кизия безмолвно кивала, давясь закуской. Что делать бедной девушке? Да, она прекрасно все понимает; и он, конечно, прав, ей можно не спешить с замужеством; и, возможно, оставшись единственной наследницей после смерти родителей, она, чтобы сохранить фамилию, никогда замуж не выйдет. Что касается детей, она никогда об этом не думала, и ей страшно неприятно, если она сделает Уиту больно, но все, видимо, к лучшему. Для них обоих. Кизия снизошла до того, что даровала ему правоту. Они останутся «друзьями на всю жизнь». Навсегда.