Обещание

Мне 30 лет,
а все во мне болит
(одно животное мне эти жилы тянет:
то возится во мне,
то просто спит,
а то возьмет – и так меня ударит,
что даже кровь из десен побежит).

2

Никого бы не хотел обижать – потому что обижать людей нельзя – но так получилось, что в один журнал я пообещал стихотворение, которое уже напечатал дважды.

Нехорошо получилось.

Очень жаль.

Еще мне жаль мою статью
(она убогая была,
ее не приняли в журнале) —
а в ней ведь тоже плыла синева,
лежали мысли целыми кусками,
и гордость там и сям чернела, как земля.

3

Теперь, надеюсь, вам понятно почему
я так влюбленных не люблю:
и не за то, что некрасивы
(как раз-то это мне приятно),
и не за то, что будут изменять,
и даже не за то, что скоро разбегутся,
а после лягут в разные могилы
(все это тоже можно пережить) —
но мне, зачем мне знать,
что между вами было,
когда я сам еще
могу желанным быть.

4

Вообще-то я чужого не беру,

но я хотел бы новую судьбу,

но с тем условьем,

чтоб понамешали

в меня побольше снега и тепла

и чтоб там тоже лыжники бежали,

под шапками огромными дыша.

Так безобразно я пишу,
что даже сам не понимаю,
как это все однообразно.
Но если правильно сложить
в один мешок стихотворенья
все эти..............................,
все сгустки света и тепла,
охапки боли и стыда —

вот было бы стихотворенье.

5

Поэтому-то мне теперь и не вполне понятно, чего я так взбесился этой весной, когда, услышав первый вариант этого стихотворения, мне сказали, что у меня появились замашки эстрадного симулякра, видимо думая меня этим упрекнуть.

А я и щас
хотел бы изменить
один любимый мой видеоклип,
где Пугачева обо мне поет,
но только так,
чтоб за спиной моей стояли
(желательно в красивых пиджаках)
не эти мальчики
и Гарик Сукачев
(они мне ничего не обещали),
а вы – которые меня читали:
Ахметьев, Гуголев, Малинин, самолет.

6

Итак, прожив еще один год, я стал полагать, что трагическое мироощущение – это удел малолетних. В конце концов, понять, что все умрут, – это дело техники. Но уж если ты намерен жить дальше, то будь любезен, придумай себе хоть какое-то оправданье. И тем не менее не могу отказать себе в последнем удовольствии.

Вообще-то я уже об этом говорил,
но мне, и правда, было неприятно,
что вы тогда не помогли
мне выбраться из этой тьмы
(а я ведь там лежал
здоровый и опрятный),
но ведь и вы боялись темноты.

А значит, это выше наших сил.
Но я об этом тоже говорил.

<Все свободны>

май – декабрь 1998

КАК НАДО ЖИТЬ, ЧТОБ БЫТЬ ЛЮБИМЫМ

ЛЮБОВЬ БЕССМЕРТНАЯ – ЛЮБОВЬ ПРОСТАЯ