Обещай мне (ЛП)

Аврора делает паузу, глубоко вдыхая. Моя рука тянется к ней, потирая кругами верхнюю часть спины. Ее тело немного расслабляется, но она снова напрягается, когда начинает говорить.

— Я изображаю уверенность в себе, и, хотя по большей части это действительно так, какая-то часть внутри меня все еще задается вопросом каждый чертов день, достаточно ли я хороша, беспокоится, смогу ли я когда-нибудь заставить маму гордиться мной. Смогу ли я почтить ее память, — из ее горла вырывается всхлип, и она плачет, ее тело сотрясается от рыданий.

Это, черт возьми, разрывает меня изнутри.

Я тут же притягиваю ее к себе на колени и прижимаю к груди, крепко обхватив руками. Пальцами наклоняю ее подбородок к себе и жду, пока ее наполненные слезами глаза встретятся с моими, чтобы заговорить.

— Ты чтишь память своей мамы каждый день, идя к своей мечте, как это делала она. Ты заставляешь маму гордиться тобой каждый день просто тем, что ты есть. Может быть, я никогда не встречал ее, но готов поставить свою жизнь на то, что это правда.

По ее щекам текут слезы, и на этот раз я смахиваю их большим пальцем. Она склоняется к моему прикосновению.

— И кто же, блять, этот придурок? — спрашиваю я, мой тон прерывистый.

Аврора пытается отвести взгляд, но я возвращаю его к себе, прикоснувшись пальцами к ее челюсти.

— Это Брэд. Тео собирается поговорить с ним о том, чтобы он оставил меня в покое.

Мило, что она думает, что я буду не против. Я все еще чертовски зол из-за того, что произошло в коридоре на днях, а сейчас я готов взорваться. Несмотря на ярость, грозящую вырваться наружу, я не стану пускать в ход кулаки, как того требует правило, но если я когда-нибудь увижу его, то устрою ему ад.

— Кто такой Тео? — спрашиваю я, желая отвлечься от Брэда, пока не вышел из себя. Я провожу пальцами вверх и вниз по ее руке, чтобы успокоить ее и себя.

— Мой друг. Он тоже спортсмен, — говорит она, и эти слова заставляют меня чувствовать… черт. Ревность?

Блять. Мне все труднее и труднее отрицать свои чувства к ней.

— Мило, — это все, что я отвечаю, потому что я, очевидно, не умею разговаривать, когда ревную.

На ее лице появляется медленная улыбка.

— Ты тоже мой друг, не волнуйся, — но ее улыбка быстро исчезает, как только она произносит следующие слова. — Разве ты не хочешь знать, почему он назвал меня шлюхой?

Мои брови нахмурились, губы сомкнулись в одну линию.

— Нет, потому что я знаю, что Брэд — чертов идиот. Все, что он говорит, не имеет смысла.

Она снова смотрит на меня.

— Я знаю, но… он может быть прав. Как мой друг, я считаю, что ты должен знать, что с тех пор, как я начала учиться здесь, у меня были только свидания на одну ночь. Я ни с кем не встречалась, просто занималась моногамным сексом с людьми, пока мы оба не решали прекратить отношения.

— И как твой друг, я считаю, что ты должна знать, что я не думаю, что это как-то определяет тебя. Твое тело — твой выбор.

Ее нижняя губа подрагивает от удивления, а широко раскрытые глаза буравят меня.

— Не многие люди так думают.

Заправив прядь волос ей за ухо, я говорю:

— Я не большинство людей.

— Я знаю, Кэм, поверь мне, — почти шепчет она.

Наши взгляды прикованы друг к другу, в ее глазах — признание и благодарность. Аромат кокоса и лайма проникает в мои чувства, залезая в каждую частичку меня и наполняя чем-то, чего я никогда раньше не чувствовал.

Прежде чем я успеваю проанализировать это, стук в дверь прерывает нас, заставляя Аврору спрыгнуть с моих коленей. Внутренне вздохнув, я иду к двери, чтобы забрать нашу еду, и ставлю ее на журнальный столик. Пахнет вкусно.

Мы приступаем к еде, и между нами воцаряется комфортная тишина, пока мы смотрим фильм, набивая свои рты. Я смотрю на нее каждые несколько секунд, радуясь тому, что она ест, в тепле и с более легкой головой, чем раньше.

— Кэм? — спрашивает Аврора, когда мы заканчиваем есть.

— Хм? — я хмыкаю, поворачивая лицо, чтобы посмотреть на нее.

— Раньше… когда я потеряла сознание. Ты назвал меня Рори? — спрашивает она, ее голос совсем тихий.

Черт, я не думал, что она меня слышит, я вообще не думал, если уж на то пошло. Я слишком беспокоился о ней, чтобы думать.

— Да. Это прозвище просто пришло мне в голову в тот момент. Ничего страшного, или как тебя называют другие друзья? — спрашиваю я, проводя рукой по челюсти.

Ее губы приоткрываются, когда она резко вдыхает, а по щеке скатывается одинокая слеза. Я уже собираюсь спросить, в чем дело, но она меня опережает.

— Так… так меня называла мама. Она — единственный человек, который когда-либо использовал это прозвище. Все всегда называли меня Ро, Рора или Роро. Никто, кроме тебя, не называл меня Рори с тех пор, как умерла моя мама.

— Мне так жаль, Аврора, я не знал. Я просто буду звать тебя…

— Нет, — резко прерывает она меня, ее рука ложится на мое колено и сжимает его. — Мне нравится. Зови меня Рори, пожалуйста.