Объект «Зеро»

– Ты боишься меня, Кли-им… – тихо пропела Медея. – Большой человек, мужчина, ты боишься меня, как боялся своей судьбы всю жизнь. Теперь судьбы нет. Есть Медея. Есть я. Мы будем вместе. Не сейчас. Не завтра. У нас будут дети. Дом. Жизнь. Иди, Кли-им. Все уже случилось. Твой путь ждет тебя. Иди!

И она, вдруг толкнув меня кулачками в грудь, развернулась и бросилась прочь.

Я стоял, ошарашенный и действительно несколько испуганный. Девочка явно не в себе… С другой стороны, это ее искусство завлекать. Черт, а ведь если бы она захотела, я, пожалуй, пошел бы с ней куда угодно и сделал все, что она пожелает!

Вот тебе и маленькая гречаночка. «Твой путь ждет тебя». Какой путь? Куда? Или это все последствия ай-ти-голодания?

Нет, надо работать. Работать, работать и еще раз – работать. Что там у нас на очереди, о чем говорили на последнем Соколе? Кажется, средства связи… Та-ак, что тут можно придумать… Какая была связь в Средние века? Гонцы, скороходы… не то. Голубиная почта, столбы дыма, там-тамы у негров в Африке… это уже теплее. Правда, голубей тут нет, но можно попробовать приручить черных чаек. Там-тамы – это вообще здорово. Передача сообщений на расстоянии. Вот только нужна тишина, а как тут, на заводе, скажем, ее добьешься?

И тут меня в буквальном смысле слова осенило. Далеко внизу, у двухэтажного здания школы, добровцы сгружали с повозки свежеотлитые листы меди для крыши. Луч Эос отразился от еще не успевшего окислиться листа и резанул мне по глазам.

– Световой телеграф! – вслух сказал я. – Ну конечно! Как его, бишь… гелиограф? Зеркала на мачтах, система тросов и азбука, построенная на сочетании коротких и длинных вспышек. Это же было, это использовалось, я читал! Ай да Клим, ай да коллега Александра Сергеевича!

И выкинув из головы черноволосую Медею с ее пугающими пророчествами, я устремился к заводским воротам – надо было обговорить все с Шерхелем и Чжао…

12 декабря 2204 года

На Соколе обсуждали поисково-разведывательную экспедицию. С тем, что нужно попытаться найти Первый малый модуль, никто не спорит. Вопрос в другом: как это сделать?

Копий сломали – целый лес, но в итоге уперлись в неразрешимую проблему транспорта. Пешая экспедиция затянется на месяцы; прыгуны не выход, они передвигаются немногим быстрее человека, за исключением коротких рывков, позволяющих им удирать от хрустальных червей.

Шерхель предложил построить паровой экипаж и использовать его. Упрямый немец гнул свою линию, несмотря на то что Петр Янович быстро рассчитал, что вес агрегата не позволит тому быстро передвигаться в условиях мягкой почвы здешних равнин.

И вот, когда уже все буквально охрипли от споров, молчавший всю дорогу Никита Чернышов поднялся из-за стола, обвел присутствующих тяжелым взглядом и негромко сказал:

– Идти, ехать… лететь надо!

– Вы предлагаете построить медный стратолет? – с ехидцей в голосе осведомился у Никиты Желтовский.

Чернышову тон Петра Яновича не понравился. Он набычился, несколько секунд помолчал и ответил:

– Дирижабль. Я предлагаю построить низковысотный дирижабль с открытой гондолой. По типу дирижабля Жиффара. Паровой двигатель, мягкая оболочка, при попутном ветре ставятся паруса. Ну, и есть кое-какие идеи касательно увеличения подъемной силы.

– Вы строили дирижабли? – немедленно спросил Петр Янович. Вопреки моим ожиданиям, Никита кивнул утвердительно.

– Строил. Еще курсантом. У нас был клуб аэронавтов. Монгольфьеры, газовые аэростаты, махолеты… Я знаю, о чем говорю.

Зигфрид Шерхель, потирая руки, вдруг заулыбался:

– А что? Идея перспективная. Компактный паровой двигатель, экономичный и эффективный. Мы бы попробовали, да, уважаемый Чжао?

Китаец, как всегда немногословный, кивнул. Все зашумели. Одни размахивали руками, доказывая, что такой дирижабль невозможен в принципе, другие соглашались с Чернышовым. Желтовский, задумавшись, что-то писал в блокноте.

– Я сразу выделю узкие моменты, – уверенно басил Никита. – Во-первых, газ для аэростата. Во-вторых, материал для оболочки. В третьих, термошар…

– Э-э-э, простите, как вы сказали? – оторвавшийся от своих записей Петр Янович вопросительно смотрел на Чернышова. – Термо что?