Обед у людоеда

– Анька денег не считала, – забормотал полностью деморализованный Лямин, – в баре почти полный «Айриш Крим» стоит, а она утром говорит: «Неприлично початый ставить, надо новый купить». Еще чего! Да из бутылки только Жанка пару рюмок опрокинет, другие эту дрянь и нюхать не станут! Что же, так и копить бутылки? Я взял и отнес новую в бар, а старую на стол поставил.

– Козел, – прошипела Ирина, – скунс вонючий.

Я не одобряю подобных выражений, но в данном случае была полностью солидарна с Ирочкой. Именно козел и скунс!

– Но почему Анна не позволила Ире пить ликер? – прошептала Валерия.

– Мне мама разрешает только две рюмки пить, – тихо ответила девочка, – а я тогда за горячим водки себе налила, вот она ликер и отняла!

Тут только до меня полностью дошли слова, сказанные Родионом.

– Цианид был в рюмке! Так он и Сеню убил!

– Вот именно, – подтвердил Гвоздь. – Все обвинения против Анны строились на том, что она знает, кто любовница Бориса. Но Сеня ничего не сказал ей о Жанне, кстати, по просьбе Лямина. Вот и пришлось ему отведать отравы. Гребнев много лет пьет из одной рюмки, и Борис это знает, не забывайте, они близкие знакомые.

– Но как он попал в кабинет? – поинтересовалась я.

– Просто пришел к Сене, – пожал плечами Гвоздь, – и, улучив момент, капнул раствор в рюмашку. Секретарша Гребнева, Надюшка, опознала Лямина по фото. Говорит, хозяин встретил гостя как родного, только Борис наш не промах. Он яд-то подлил перед уходом! Ну а потом – просто подарок судьбы. Едва успевает он выйти, как влетает обозленная Анна и начинает крушить кабинет…

– Почему же Сеня не сказал в милиции правду о снимках? – не успокаивалась я.

– Не успел, – вздохнул Родион. – Борька быстрее оказался. Гребнева вызвали к следователю на среду, а во вторник он уже умер.

– Но Сеня и мне ничего не сказал!

– Зачем бы ему тебе все рассказывать? – удивился Гвоздь. – Гребнев несколько лет занимался специфическим бизнесом и знал: меньше говоришь – крепче спишь.

– Но он и Ане не сообщил!!!

Родион потер затылок:

– Нюша с порога принялась с воплем громить кабинет. Вот он небось и решил – пусть баба еще помучается. В отместку, так сказать, за скандал. А в среду все и выяснится. Он же не знал, что Борька налил яд в рюмку. Думал проучить Нюшу за хулиганство. Потом глотнул коньяк… и все!

– Интересно, почему Надя так испугалась моих расспросов? – спросила я.

– Она не испугалась, – усмехнулся Родион, – просто, когда Федорчук всех выпер, Надюшка сумела сделать так, что ее взяли назад. Взять взяли, но только и поджидали момента, чтобы уволить. Секретарше показалось, что Лампа тоже хочет устроиться назад и начнет просить ее о протекции, вот она и избегала встреч с бывшей коллегой!

Наступила такая тишина, что стало слышно, как бьется о стекло невесть откуда взявшаяся муха.

– Значит, голубчики, все вы тут убийцы, – припечатал Дубовский, – сволочи и гады, змеи ползучие, прямо настоящий террариум друзей.

– Я – нет, – быстренько сказала Зюка. – Люба сама себе горло перерезала, честное благородное, только вот откуда Жанка про все узнала?

Родион глянул быстро на Дубовского.

– А у Малышевой был роман, подчеркиваю – роман, а не «бизнес-встреча» – с одним бывшим милиционером, который собрал на многих приятелей досье, так, на всякий случай. Мент этот по пьяной лавочке и болтнул Жанке кое о ком.

Дубовский нагло прищурился и заявил:

– Надо же! Очень интересно!

– Теперь, когда все закончено, – спокойно продолжил Родион, – пора расставаться.

На свет вновь явился пейджер.

– Мы готовы, – произнес Громов.

Дверь в комнату распахнулась, и на пороге появилась группа людей в штатском и несколько милиционеров.

– Понятые все слышали? – осведомился Гвоздь.

– Да, – отрывисто ответил мужчина в сером костюме.

Увидев его лицо, я чуть не упала под стол. В комнате стоял мой ближайший друг Володя Костин.

– Володечка, – робко сказала я.

– Дома побеседуем, Лампа, – сердито бросил майор и велел: – Давайте, господа душегубы, выходите по одному.

Валерию и Бориса Львовича увели. Зюка ушла на второй этаж и, очевидно, рухнула с мигренью в кровать, Ириша, радостно напевая, убежала. Куда делись Андрей Корчагин и Дубовский, я не заметила. Мы с Родионом остались одни. Громов преспокойно налил себе рюмку коньяка.

– Ну и зачем вам понадобилось нанимать меня? – сердито поинтересовалась я.

– Эффект палки, – рассмеялся Родион.

– Что?

– Ну, когда засовывают в змеиную нору кол и поворачивают там его пару раз, гады быстро расползаются в разные стороны. Ты со своим бешеным энтузиазмом и умением делать фантастические глупости достойно выполнила роль такой палки, – без тени улыбки пояснил Гвоздь.

Я не нашлась, что возразить, и только спросила:

– Володю ты откуда знаешь?

Громов аккуратно надкусил яблоко безукоризненно белыми зубами.

– Встречались. Не все же в МВД такие суки, как Дубовский, попадаются и настоящие парни.

– А где же дневник Жанны?

– Думаю, его на самом деле не существует, – задумчиво ответил Гвоздь, садясь за стол. – Никита придумал про записи, чтобы посильней напугать Валерию и содрать с нее побольше «капусты».

– Значит, они искали то, чего нет?