Обаятельный наглец

— Нет, что вы! Мама говорит, что на материке ее ноги не будет, — улыбнулась Ника, но улыбка вышла грустной.

Только вчера созванивалась с мамой и в очередной раз завела разговор на тему ее переезда. На что мама ей заявила, что от добра добра не ищут, и ей прекрасно живется в своем нефтяном поселке.

— И ты знаешь, доченька, тут у нас такие перемены. За какой-то месяц все так изменилось. Дороги у нас теперь лучше, чем у вас в Москве. Для вахтовиков наших отгрохали такое общежитие, что больше смахивает на новомодный отель. Весь первый этаж стеклянный, мебель такая красивая… Мы туда все как на экскурсию ходили. И так быстро построили! А еще у нас теперь есть центр досуга — его отгрохали на месте бывшей столовой…

И много еще чего мама говорила про реформы в поселке. Ника, конечно, понимала, чья в том была заслуга. А еще она часто вспоминала ту свою поездку, после которой уже прошло больше месяца. Вспоминала она и Михаила, особенно их расставание.

Поселок отдаленно напоминал место стихийного бедствия — после оного. Из окна машины Ника смотрела на поваленные деревья, куски черепицы с крыш, обломки труб, рекламных щитов… Все было засыпано снегом, и внедорожник с трудом прокладывал себе колею. Пока еще улицы пустовали, хоть ветер и стих, и наступило странное, даже пугающее затишье. Снег, конечно же, растает, а ритм жизни в поселке войдет в прежнее русло, но все равно, такая стихия даже для этого сурового края редкость.

Михаил разбудил ее с утра пораньше словами:

— Пора домой.

Больше он ничего не сказал, а уже через полчаса за ними приехала машина. И вот они как раз остановились возле подъезда маминого дома.

— До свидания, Ника, — придержал ее Михаил за руку, когда она уже собиралась открыть дверцу. — Увидимся…

Это вряд ли. Кажется, здесь их пути и расходятся. Только вот, Ника уже не понимала, рада ли она этому. А ведь еще пару дней назад мечтала об этом, как о манне небесной. Сейчас же в душе росло сожаление и дурацкое чувство потери, не известно чем вызванное.

— Прощай, — только и ответила.

Но она еще долго помнила улыбку на губах Михаила, которая появилась после ее «Прощай».

— Ты не грусти, Никуша, — по-матерински тепло обняла ее Раиса Павловна. — Все наладится, вот увидишь. Ну а трудности — они есть у всех.

Она и не боялась трудностей. Страшило чувство безысходности, с которым тяжело было бороться. Ника давно уже привыкла чувствовать себя сильной и ни от кого не зависеть. А потому она должна сделать все, чтобы эту независимость вернуть себе.

С цветочной базы Ника отправилась прямиком домой. А ведь планировала сегодня трудиться до позднего вечера. Даже обед взяла с собой, чтобы не тратить время на поиски места, где можно перекусить.

Слезы жалости к себе жгли глаза, но проливаться им Ника не разрешала. Еще не хватало начать жалеть себя, и тогда руки точно опустятся. А она не может себе этого позволить!

— Вероника, как хорошо, что я тебя встретила! — перехватила ее на пути к подъезду соседка с первого этажа. — Я тут сегодня на день рождения иду. Ну и хочу дизайнерский букет. Сделаешь? Как раз сейчас за цветами побежала… Если бы не встретила тебя, пришлось бы надеяться на вкус продавщицы. Но они иногда такие чучела мастерят. А ты у нас известная искусница.

— Да, конечно, Мариш, приходи с цветами. Я дома…

— А у тебя для букета-то все есть? Ну там пленка, ленточки, всякие ваши листики?..

— Найду, — улыбнулась Ника.

— А ты, кстати, чего сегодня так рано? Обычно в это время тебя не застать дома.

— Так получилось. Мне сегодня нужно дома поработать, за компьютером.

Она как будто оправдывалась перед соседкой, и делать это было неприятно. Хотя, с другой стороны, вот сейчас быстренько перекусит и засядет за ноутбук. Заказы сами на голову не падают, их нужно постоянно искать и вылавливать. И на это тоже уходит львиная часть времени. Только раньше Ника этим занималась по вечерам, после работы.

Михаил

Что-то как-то подустал он в последнее время. А точнее, за последний месяц. Только в Норильск летал трижды. А еще пришлось мотнуться по делам в Токио и в Лондон… Если так и дальше пойдет, то надорвется раньше времени.

Михаил нажал на кнопку внутренней связи с секьюрити и коротко кинул в аппарат:

— Вить, зайди!

А потом снова откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. Секретарше велел не беспокоить его ни по каким вопросам. Хотелось просто побыть какое-то время в тишине. А еще лучше вздремнуть. В последнее время и выспаться никак не получалось со всей этой беготней и полетами.