О возвращении забыть

— Так. Всё. Отставить мнения! Сбор две минуты.

— Чеха тоже берём, я так понял?

— Да, замбой, и его берём! — Рогожин подозвал Дена и, взглянув на обоих своих снайперов, неожиданно произнёс. — Парни, даже сейчас, когда мы в часе хода от точки назначения, где Подпол с Мешком монтируют свою бесценную установку для ловли молний, етить их налево, я без зазрения совести могу однозначно сказать: вы герои! По медали вы заслужили, а если сведения этих двух пленных подтвердятся, то и на ордена спокойно потянет наш рейд! Молодцы! Орлы! Я рад, что работаю с вами в одной упряжке! Спасибо, ребята!

— Служим Отечеству! — одновременно серьезно ответили офицеры, чувствуя духовный подъём и удовлетворение. Приятно было до жути — и не передать чувств!

— Ну, всё! А теперь, пока я на связь со штабом, Холоду обеспечить авангард до точки в прежнем режиме, но очень скоренько. Возьми Балона, он уже знает маршрут до высоты.

— Есть, командир!

— Истребителю построить группу, взять максимум трофеев поцелее, обеспечить охрану и безопасность пленных… и чтоб яйца опять не отрезали кому-нить!

— Есть! — заулыбались оба, глянув на боевика.

— Выполнять!

Подхватив пленных, проверив их сковку, снайперы побежали к отряду. Рогожин подозвал Пыть-Яха, что-то обмозговал с минуту, глянул на часы и взялся за наушники рации. Радист запросил Центр и кивнул.

— Я Шурави. Я Шурави. Группа на связи, — Рогожин подмигнул радисту, ожидая ответа штаба и довольно улыбаясь краешками губ, — слышу вас, Тюльпан. Сообщаю…

***

— Товарищ генерал. Товарищ генерал! — капитан Мохов через ширму позвал начальника. — Срочно связь с Шурави!

— А? Да-да! — генерал вскочил, растирая лицо. "И как только вырубился? Стыдно!"

— Прошу, — Мохов показал на привычный стульчик.

Генерал подсел, схватил наушники. Рядом расположился капитан спецсвязи Мохов с параллельными наушниками.

Диалог с Рогожиным длился минут пять. Глаза генерала и капитана от таких новостей вылезали из орбит всё больше и дальше. Но после доклада Шурави генерал кивнул Мохову на вход. Капитан, придерживая кобуру, подскочил туда, проверил, встал на охране.

— Я понял, Шурави. Хорошо. Это неплохие новости! Готовь дырочки для наград всем! Если так и окажется. Насчёт обузы понял. Их с собой. Живые свидетели и доказательства. Под личную твою ответственность, Запал! Всё, ребята, удачи и до связи на месте! Конец связи.

Генерал позвал Мохова и довольным мартовским котом растянулся на стульчике, отчего стул чуть не развалился.

— Слышал, капитан?

— Так точно, товарищ генерал! Ишь каков! Какие будут распоряжения?

— Так, на час тридцать оперативное совещание у меня, здесь. Всех. Это по объектам 2 и 4. А насчёт крота… Ядрёна вошь! Позови мне полковника Селезнёва и вызови майора Величко с двумя автоматчиками. Выполнять.

— Есть.

Генерал постоял минуту после ухода капитана Мохова, затем достал табельный ПЯ, проверил обойму, спрятал. И сел писать докладную.

***

Полковника Егорова подняли с койки, застав еще не спящим. Он и не мог спать — ведь скоро апогей операции. Да и группа наёмников должна выйти на связь по его личной секретной линии. Он лежал и гонял в голове комбинации возможных действий, все "за" и "против".

Майор из службы собственной безопасности части с двумя бойцами в хаки, в мокрых после дождя капюшонах и с АКМ наперевес тенями очутились в палатке.

Все спали. Один Егоров лежал в раздумьях.

— Полковник Егоров, прошу вас встать, одеться и пройти с нами для выяснения некоторых обстоятельств! — сухо и твердо сообщил майор Величко.

— А в чём, собственно, дело? — Егоров напрягся и сжался.

— Я ещё раз прошу вас… — другим, нехорошим, голосом надавил майор.

— Хорошо, хорошо, майор! Не надо нервничать!

Полковник стал одеваться, кобуру с личным оружием майор тут же забрал со стула.

— И попрошу, полковник, без сцен и шуток! — Величко показал рукой к выходу.

Солдаты взяли калаши наперевес, и Егоров понял всё…

***

Сумрак надо мной.

Со звёздами, и небом, и луной.

Тревожную и злую ночь я чую!

Почему эти строчки средневекового поэта и мага Франческо Петрарки всплыли в памяти и вертелись на языке, Никита не мог понять.

Они стройной чёткой цепью-змейкой полубежали, полутекли вдоль ручья на юг, вверх, в горы. Ручей превратился в ручеек, да и то еле слышный в темноте. Топорков слушал своё пыхтение и одышку в ночи. Он всё так же замыкал группу вторым номером, но уже на отдалении в 50 метров. Смысла отставать больше не было — в почти абсолютной темноте, с оставленными Тротилом по ходу движения ловушками и отстрелом всех мнимых и явных преследователей остаток маршрута рисовался безопасным.

Тучи, затянувшие весь небосвод и изрыгавшие молнии, придали горной местности вид чёрного, этакого неровного ватного покрывала. Ни леса, ни кустов. Только травянистые куполообразные горы да отдельные скалы и валуны. И никого кругом.

"Сумрак надо мной…"

Никита в такт шагу полушептал, полунапевал слова, засевшие в мозгу занозой.

"…Со звёздами, и небом, и луной. Тревожную… Тревожную и злую ночь я чую! Тревожную и злую…"