О возвращении забыть

— Я два года воюю по этим горам. Я знаю… — боевик запнулся, что-то оценил и продолжил: — Аллахом клянусь! Я знаю все схроны и тропы "воинов Ичкерии", место, где чаще бывает Абдул-Халим и почти все передвижения штаба "Чёрного воина"…

Никита аж руку с ножом опустил. Ни черта себе!

— Слушай, бородатый, я ещё и язык твой лживый отрежу за гонево такое!

— Клянусь детьми! Аллахом клянусь! Я…

— Ты знаешь, где находится Садулаев и Шамиль Басаев?

— Да, офицер! Могу показать на карте, а ваша разведка проверит. И если я вру, можете как барана потом меня резать! Клянусь…

— Не блефуешь, чечен? — перебил Никита пленного.

— Что? Я не…

— Не лжешь, говорю?

— Не-е-е! Я жить хочу, я работать хочу! Не хочу убивать! Не хочу…

— Заткнись, а?!

Никита обошёл чеченца, повалил его, сковал снова наручниками ему руки за спиной, сделал в сторону несколько шагов.

— Запал. Я Истребитель.

— Я Запал. Что у тебя?

— У меня инфа от пленного. Неплохая!

— Не смеши меня, майор! У них перед казнью у всех инфа и клятвы стать профессорами наук и кормить маму с ложечки! Вали его и догоняй нас! Мы выдвигаемся.

— Запал. Инфа особой важности! Места последних дислокаций объектов 2 и 4 из чёрного списка ОГВ. Командир, это бомба!

Чеченец, вытянув шею и прислушиваясь к диалогу Топоркова, поняв, что чаши весов уравнялись, громко бросил:

— И я покажу предателя в вашем штабе! Как это у вас… э-э… крот… крота. У вас в Грозном, у генерала Еделева есть в штабе крот. Подкупленный нашей диаспорой в Москве. Я клянусь…

— Командир, ты слышал? Могу повторить.

— Слышу. Пи…ц! Ладно, тащи его сюда. Отвечаешь головой, майор! Догоняйте.

Но тут в разговор командиров вклинился голос Дена.

— Запал. Я Холод. У меня важная инфа и ценный информатор! Пленный. Короче… такая же фигня, как у Истребителя!..

***

Стемнело хорошо. Спецназа ещё не было. Даже в пределах действия локальной связи. Ковальский бросил взгляд на полоску зари на западном горизонте, соскочил с камня.

— Юрий, а ты уверен, что заложников тоже нужно с нами туда брать? Лишний балласт, так сказать! А там не Крещатик, чтоб прогуливаться по нему. Там Зона!

— Я помню, подполковник, куда мы собрались! Помню! И помню зачем. Если из Центра поступил приказ — вы, подполковник, как военный человек, должны понимать и принимать распоряжение командования как единственно важное…

— Ой, умоляю тебя, профессор, не пиши мне тут гобеленом! Всё, проехали! Как начнёт сыпать свои заумные эпиграммы, аж мутит меня! Это я что, там, в Зоне, ваще повешусь от тебя?!

— Давайте не будем, подполковник, говорить обидные слова!

— Давайте, профессор! — передразнил Ковальский учёного.

Оба отвернулись друг от друга и принялись демонстративно напевать свои любимые мелодии, что вместе создавало стоны пьяного забулдыги.

Установка в сборе и готовности возвышалась почти у центра каменной гряды, напоминающей пирамиду, и пока была прикрыта маскировочной сеткой. Очертания её для непосвященных смахивали на что-то среднее между ручной зенитно-пулемётной установкой типа спарки максимов и большим телескопом в планетарии Крымской обсерватории. Рядом с ней и тоже под маскировкой покоились две батареи-аккумулятора и ещё непонятный ящик с проводами.

Ковальский поглядывал на часы каждые пять минут, Мешков в третий раз сверял записи своего ежедневника с показаниями приборов. Майор Семаков исправно занимал пост в полста метрах от них и… спал. Уморился в доску военинженер от беготни, переживаний, затем резкого бездействия и наступающей ночи.

Темнота, лёгкий горный воздух и пелена грозового фронта над горами. Редкие вспышки озаряли территорию Ингушетии, двигаясь на восток.

Мешков поправил очки, снова что-то замерил, записал, подсвечивая мини-брелоком.

— Профессор, ты ещё помигай фонарём, чтоб все снайперы наши были! — съязвил Ковальский.

— Прошу прощения! Подполковник, пожалуйста, установите шест в тот паз с раструбом! Пора уже! Очень плохо, что нет всей команды, но у нас ещё остался почти час, чтоб не паниковать и не бить в барабаны!

— Ой ты господи-и! — Ковальский поднял длинный телескопический металлический шест, похожий на десятиметровое удилище, воткнул в нужное место, защелкнул зажимы.

Молниеотвод. Точнее, молниеприёмник.

В наушниках раздался долгожданный голос Рогожина:

— Я Запал. Я Запал. Шурави в сборе! Идём в точку назначения. Полчаса — и на месте.

— Я Подпол. Слышу вас, Шурави. Ждём.

— Я Фотон. Я Фотон. Принято, — проснулся Семаков.

***

— Говори. И сразу хочу сказать, Чёрный, я церемониться не собираюсь, у нас дико мало времени, и ты — полутруп! Если ты за минуту не приведёшь мне более одного довода, по которому я решу, что…

— Командир, я всё понял, много текста! — перебил Рогожина пленный чёрный.

Никита и Ден обомлели. Ни фига се, орёл!

— Если вы гарантируете мне жизнь, хотя бы до возвращения домой… э-э… на вашу базу, то я доведу до вашего сведения и слуха вашего начальства…