О вампире

Холли не сопротивлялась, но и не отвечала. В то время как страсть накатывала на нее волнами, она пыталась понять, будет ли это обманом, если это сон, или если это вообще сон. Возможно, он просто использовал бессмертную скорость.

Когда она почувствовала, как его рука обхватила ее грудь через фланель и слегка ущипнула сосок, она застонала и прервала поцелуй, чтобы выдохнуть: — Но я замужем.

— Это сон, — хрипло повторил он ей на ухо, а затем провел языком по краю ее уха, прежде чем опустил губы, чтобы покусать ее шею между шепотом.

— Все в порядке. Это сон.

Холли нахмурилась, ее рука отпустила топ, чтобы схватить его за плечи, удерживая равновесие на столе, когда его руки скользнули под ее ягодицы, чтобы подтолкнуть ее вперед и прижать к нему. «Может быть, так оно и есть», — подумала она. Может быть, она воображала, что это Джастин целует и трогает ее…

Холли задохнулась, когда их промежности потерлись друг о друга через пижамы, посылая жидкий огонь через нее. На этот раз, когда его губы накрыли ее губы, она ответила на поцелуй, удивляясь, почему это Джастин прикасается и целует ее, а не муж. Если это сон, разве она не должна вообразить своего мужа? Она задумалась и с закрытыми глазами попыталась сделать это, но это был не одеколон ее мужа, а пряный древесный запах, который она заметила у Джастина. Покачав головой, она прервала поцелуй и сказала: — Это неправильно.

— Это всего лишь сон, — повторил он, облизывая ее горло, и Холли дико огляделась, поняв, что они снова переместились. Их уже не было на кухне. Теперь они были в спальне, хотя она и не узнала ее. Она была оформлена в темно-коричневых и бежевых тонах. Очевидно, это была мужская комната с тяжелой дубовой мебелью и массивной кроватью королевских размеров, застеленной темно-шоколадными атласными простынями. Она лежала на спине на этих простынях, атлас скользил под ее кожей, когда он полз вниз по ее телу.

— Как…? Но… — начала было Холли в замешательстве, но тут же прикусила язык, поняв, что атлас скользит под кожей, потому что фланелевая пижама исчезла. Она лежала на кровати совершенно голая. Больше никаких танцующих медведей, чтобы защитить ее.

Определенно сон, поняла она, и эта мысль заставила ее слегка приподнять голову, чтобы заглянуть вниз, в надежде увидеть, что скрывают его клетчатые пижамные штаны, но они все еще были на месте. Только она была, в чем мать родила. «Так нечестно», — подумала она и удивленно уставилась на него, когда он внезапно взял в руки банку с взбитыми сливками, которую она держала раньше. Откуда, черт побери, она взялась? Очевидно, он последовала за ними из первой части сна, рассуждал ее разум, и она прикусила губу, просто наблюдая, как он переместил банку над одним соском и обрызгал ее. Было удивительно тепло для того, что только что было в холодильнике, и она глупо сказала об этом. — Должно быть, холодно. Почему не холодно?

— Это сон, — напомнил он ей, усмехнувшись, а затем наклонился, чтобы взять в рот покрытый сливками соском. Холли задохнулась, ее спина резко выгнулась, когда его горячий рот начал сосать, а затем облизал ее грудь.

— О, боже, — простонала она, отрицательно покачав головой, а затем выпалила: — Это не обман, если это сон, верно?

— Нет, — согласился он и снова провел рукой по ее груди, удаляя остатки взбитых сливок.

— Нет, — решила Холли и схватила его за уши, чтобы втащить обратно.

Во сне Джастин не сопротивлялся ей. Его пах прижался к ее центру, когда она завладела его ртом. Холли немедленно раздвинула ноги, а затем обвила ими его бедра, прижимая его еще крепче к себе, и высунула язык. Одним этим движением она, казалось, открыла шлюзы в эротический мир наслаждения. Его тело было горячим и твердым, его запах обволакивал ее, и его руки были повсюду, заставляя каждый дюйм ее тела петь, когда они ласкали ее бок, спину, зад, а затем двигались между ними, чтобы обхватить ее груди и крепко сжать.

Холли прервала поцелуй и откинула голову назад, когда он сделал это, и Джастин тут же отодвинулся достаточно, чтобы снова взять в рот один сосок. На этот раз она не оторвала его от того, что он делал, а запустила руки в его волосы, задыхаясь и стонала, а потом ободряюще забормотала, когда он обмыл сначала одну грудь, потом другую. Когда он поднял руку, чтобы погладить ее по щеке, она повернула голову, чтобы укусить, а затем пососать один из его пальцев, а затем задохнулась вокруг пальца, когда его другая рука скользнула между ее ног.