О том, как я вернулся в Советский Союз

Вот так (едва ли, не обухом по голове) и началась наша официальная часть, которая (если вы помните) мне не очень-то и нравилась. Однако на сей раз, она вышла не столь скучной и однообразной как прежние. Причиной тому стал кризис, западные санкции и тому подобное. При этом, как позже выяснилось, под «раздачу» экономического коллапса попал не я один.

Тот же Женька Малюта, владелец некогда крутого ресторана. Сегодня он был совершенно немногословен. Кто-то шепнул мне, дескать, у его бизнеса нынче не самые лучшие времена. Бывает так, что и сам Жека вынужден помогать на кухне, лично чистит картошку и таскает грязную посуду.

А впрочем, не всё здесь стоит списывать на кризис или западные санкции.

К примеру, Илья Мельник, большую часть своей жизни отработавший врачом на машине «Скорой помощи». Его абсолютно мирная профессия не имеет никакого отношения к крупным колебаниям мировых экономик и, тем не менее, он так же, как и многие из нас находился нынче в несколько неоднозначном положении. Дело в том, что пару недель назад Илью избил пациент, в квартиру которого он примчался по срочному вызову. Вызвавшим «неотложку» оказался наркоман, испытывающий «ломку» и требовавший от медиков дозы наркосодержащего препарата. Теперь наш Илья всерьёз подумывает об уходе из «Скорой».

Или его супруга, Мельник Ирина, так же наша одноклассница, по девичеству Власова. До последнего времени Иринка работала директором обычной школы. В эту самую школу ходил и мой сын Андрей. Хорошая была школа, по крайней мере, мне она очень нравилась.

Почему «была»?

Да, потому, что некоему деятелю из городского отдела образования (очевидно, по пьяной лавочке) в голову вдруг пришла идея по объединению нескольких образовательных учреждений в нечто общее. Так с лёгкого росчерка пера были объединены Речное и Медицинское училище; Финансовый институт и Академия физической культуры. По тому же самому принципу, школу моего сына поглотила более крупная соседняя гимназия. Причём, если поначалу Ирине было обещано место завуча во вновь образованном конгломерате, то по окончанию этого самого слияния, она и вовсе попала под сокращение.

Вот и подумайте: причём здесь кризис?

Тут невольно начинаешь вспоминать «булгаковскую разруху», которая ни где-нибудь, а в наших собственных головах.

Оглядывая присутствующих, я вдруг обнаружил, что после долгого перерыва в основную группу школьных друзей вновь влилась парочка наших одноклассников.

Лёва Попович прибыл из Германии. Когда-то Лёва обучился на стоматолога. Однако ни один зуб ему вылечить так и не пришлось. Потому как он удачно вступил в брак с богатой немецкой фрау и тотчас покинул пределы России. Одним словом: альфонс. Не видел я его лет двадцать. Ну, а теперь Лёву, похоже, послали на…. Скажем так: на малую родину.

Примерно та же история приключилась и со Светкой Ивановой, погнавшейся за дорогим женихом в Израиль. После чего Света перебралась в Европу, якобы, и там пытаясь найти для себя более-менее приличного мужчину, ну, и параллельно занималась в тех краях древнейшей профессией.

Обо всём вышеизложенном я узнал, как вы, наверное, и сами поняли за первые пару часов нашей текущей встречи. Когда мы только-только определялись с местом проведения дальнейшего торжества; пока добирались до отдалённого от цивилизации берега реки; пока обустраивали то место; пока разводили костёр и пока произносили первые тосты под холодные закуски.

А впрочем, между разжиганием огня и первым произнесённым тостом был и ещё один весьма примечательный момент, на котором мне бы хотелось остановиться несколько поподробнее.

Дело в том, что собирая по округе сухую древесину для будущего костра, я разговорился с Васей Бессоновым, в прошлом кадровым офицером, а ныне военным пенсионером.

– Юрка, ты даже представить себе не можешь, как в молодости я ненавидел родительскую дачу… – в процессе общения вдруг признался мне Василий. – …Для меня это была самая настоящая каторга. Вспоминая те времена, в моей памяти непременно всплывают бесконечные пространства, которые мне предстояло прополоть или перепахать штыковой лопатой; какие-то дикие горы навоза, машины песка, прицепы опилок. Всё это необходимо было смешать с той самой перепаханной землёй.

И вот. Прошло каких-то тридцать лет, и мне в наследство достался всё тот же дачный участок. И ты б только знал, с каким благоговением и упоением я теперь на нём работаю. Да, я готов пропадать на этом участке с утра и до ночи, трястись над каждым кустиком, над каждой ягодкой, над каждым листочком. Наверное, мы, Юрка, уже становимся стариками. Увы, но наше время постепенно уходит в небытие.