О том, как я вернулся в Советский Союз

Ну, скажите, о чём вообще, можно было говорить с полным неудачником, с самого детства мечтавшем стать гинекологом лишь с одной единственной целью, свободно и беспрепятственно созерцать женские прелести. Пять лет Вовка безуспешно подавал документы в наш «мед», но так в него и не поступил. Ко всему прочему, на нашу прошлогоднюю встречу, о которой я только что вспомнил, он и вовсе заявился как клоун, одетый в такую одежду, которую и в самом отстойном секонд-хенде вряд ли отыщешь. Подобный фасон, свойственный прошлому веку, если и возможно было где-то найти, то не иначе как в деревенской комиссионке или того хуже на помойке.

Вообще-то, Вовчик неплохой мужик, но с прибамбахом. Чудаковатый и сам себе на уме, живущий в ином мире. А впрочем, как в последствие выяснится он действительно не от мира сего. Точнее, вовсе не из нашего мира. Но об этом чуть позже.

«Твою ж мать. Я вновь вспомнил о Лаврове. Об этом грёбаном рекламном агенте или чем ещё он там нынче занимается. Да вы сами посудите, что за бред? Он, видите ли, работает в СССР?

Тема Советского Союза для меня отчасти закрытая. Если хотите, то заповедная, тщательно охраняемая и предназначенная лишь для внутреннего пользования. Здесь и моё комсомольское прошлое и тот же тесть, заслуженный и почётный член партии, и супруга с шурином, названные в честь вождя. Для меня это, значимая часть былой биографии, нечто живое и близкое. Это целая эпоха, которую, увы, нам никогда уже не вернуть. И тут какой-то псих вдруг заявляет мне о том, что он там работает. Это даже ни шутка, а какое-то кощунство, пригоршня соли на открытую рану.

Допускаю, что Вовка имел в виду нечто иное. Возможно созвучную аббревиатуру некой компании по распространению каких-нибудь там бесполезных вещей. К примеру, Супер Современная Сковорода Российская или Революционная.

Эх, чёрт. Я вновь думаю совсем не о том. Быть может, это своеобразная внутренняя защита моего организма. Защита от того, чтоб я случайно не сошёл с ума, ломая голову над одним единственным вопросом: идти ли мне сегодня, двадцать седьмого июня, на очередную встречу одноклассников?

Нет, не пойду. Чего я там не видел? Ладно, если б был какой-то круглый юбилей. А это так, обычная пьянка.

Две недели назад, как обычно я получил приглашение на очередную, тридцать первую годовщину нашего выпуска. Пусть я и ответил на то приглашение согласием, успел внести первоначальный взнос на предстоящее торжество. Это ещё вовсе ничего не значит. Я имею полное право никуда не ходить. Быть может, у меня внезапно появились срочные и неотложные дела, авария, катастрофа, серьёзное ДТП. Да, со мной могло приключиться всё что угодно.

Попробуем представить, что может произойти на предстоящей тусовке, если я её тупо проигнорирую. Моё отсутствие могут просто не заметить. Либо вскользь вспомнив обо мне, подметить: дескать, жаль, что с нами сегодня нет Юрки Михайлова. А впрочем, могут вспомнить и с совершенно иными акцентами. Кто-то обмолвиться о моём увольнении. И понесётся. Смешки, хихиканья, приколы и как итог, моя персона превратиться в центральную тему для обсасывания в течение всей нынешней вечеринки. При мне ж, этого точно не будет. Мужики побояться, бабы постесняются. – ещё раз, глянув на часы, я решительно встал с кресла. – Да, чего тут думать. Свой былой лоск я ещё не успел растерять. От меня всё ещё веет разумным риском, уверенностью и непокорностью. Мой BMW премиум класса, по-прежнему в гараже. Как не крути, а я ещё многим сумею утереть нос. Стоит лишь малость приврать, о чём-то умолчать, кое-что сгладить или приукрасить. Короче, прорвёмся. И не из таких переделок выбирались».

– Вилена, я уезжаю! Вернусь к полуночи, – обращаясь к супруге, я выкрикнул уже из прихожей.

Обычно я называю её Леной. Так же к ней обращается большинство её подруг и наших общих знакомых. Однако когда ситуация требует некоего официоза, я предпочитаю называть жену полным именем.

Вилена. Да-да, именно это имя значиться в её паспорте. Производное от Владимир Ильич Ленин. Отец Виленки был весьма известным партийным функционером сталинской закалки, успевшим поучаствовать в Великой Отечественной. Хоть и родилась моя супруга во времена Брежнева, тем не менее, своими юношескими революционными идеалами, Борис Ефимович так и не поступился. Его старший сын, мой шурин, был назван Владиленом (всё от того же Владимира Ильича Ленина), а младшая дочь, соответственно, Виленой.

Именно с протекции тестя, того самого Бориса Ефимовича я, секретарь комитета комсомола крупного предприятия, после развала Советского Союза и попал в нефтяной бизнес.

Отец Вилены чуть-чуть не дожил до своего девяностолетия. Как вы, наверное, и сами успели догадаться, после его смерти (приключившейся около года назад) я и потерял всякое покровительство, свою былую непотопляемость, о которой ранее уже успел упомянуть.