О таком и не мечталось… Линия Афины

- Э? Ась? - дар речи мне на несколько минут отшибло, я только рот открываю, как рыба, и сказать ничего, кроме "а" не могу. Артим на меня недоуменно смотрит, а я уже смеюсь, не могу остановиться. Еле ему прошептала, что завтра расскажу, что этот "герб" означает. Герб! Вот это да! Ну, угодила мне моя свекровь бывшая! Как только успокоилась, объяснила баронессе:

- Нет, милая, это не герб, это просто вышивка, украшение, так сказать. Зверь у нас такой водится, заяц зовут. А герба у меня, простите, нет. Не положено ведьмам свой герб иметь. Но если бы полагалось, там бы метла была да котел с зельем парящим. И кот черный обязательно.

Артим меня за плечи обнял и шепчет:

- И автомат. Потому как мне ведьма воинствующая досталась.

- Сам такой, - пихаю его локтем в бок. - Ты мне лучше руку свою покажи, или утром перевязку делать будем?

- Афиночка, давай утром - глаза уже слипаются.

Мы в шатер, как селедки в бочку, набились, вшестером, а Гирин у входа лег. Оливер у костра сидит, хлеба корочку на прут нанизал и жарит. Меч под правой рукой положил. Постепенно все заснули. Я еще пять минут сверчков послушала и тоже в сон провалилась.

День девятый, познавательный

- Не дергайся, а то больно будет, - нитка прилипла и с трудом вынималась. Рана почти зажила, все-таки у вампиров регенерация замечательная. Мы устроились у ручейка, я перекисью размочила повязку и теперь порола. Не в смысле - лупила, а в смысле - распарывала шов, надрезала ножницами маникюрными нитки, и пинцетом, тем, что брови выщипываю, вытаскивала обрывки. Сделать это надо было аккуратно и без боли. А Артим, как нарочно, то меня погладит, то пощекочет. Баловник.

Я за его лаской уже соскучилась, за последние сутки у нас даже минутки не было, чтобы вдвоем побыть.

С утра мы не стали завтракать, а, разобрав шатер, поскакали к деревне, где таверна была. Там купили лошадей для барона и его жены, лететь им еще тяжело, и, тепло распрощавшись с ними, отправились дальше. Где-то к обеду я про Артимову рану вспомнила. Вернее, я и раньше вспоминала, но он всеми правдами и неправдами от меня сбегал. Но когда мы на ручей набрели, я Оливера подговорила, и он объявил привал. Артиму деваться было некуда, хоть он и порывался за дровами уйти. Но тут мне пришлось силу применить.

Вот и все, осталось рану промыть - что я и сделала - и перевязать. Завтра будет, как новенький.

- Афина, не дергайся, - шепнул он, когда я закончила.

- Ой, - взвизгнула я и у него на коленях оказалась. Верхом, лицом к лицу. Он крылья раскрыл и меня спрятал. Простым поцелуем дело не кончилось, как вы понимаете, жаль только, времени мало, из-за кустов голоса слышаться - это Мия что-то Тиму объясняет, а тот смеется и ее не слушает. Кажется, сюда идет. Вот негодник! В кустах стал, нагнулся и в просвет за нами подглядывает. Мы же ему сказали - не ходить. Ну, малец, погоди! Тетя Афина, когда захочет, очень даже злой может быть. Я метелку подозвала и дала ей команду Тима пощекотать.

Метелка из-за куста выглянула, развернулась прутиками вперед, и в попу любопытного мальца кольнула, сначала слегка - он от нее отмахнулся - затем посильнее. А мы с Артимом сидим, не двигаемся, ждем, что дальше будет.

- Уйди! Да… А-а-а! - заверещал Тимин и из-за кустов выскочил. А метелка его по поляне гоняет, то слева подлетит, то справа. Мия смеется, Оливер с Гирином работу отставили и к общему веселью присоединились.

А метелка то по ногам мальчишку ударит, то по спине, прикоснется - и в сторону, он от нее руками-ногами отбивается, по поляне, высоко поднимая колени, скачет и верещит, как поросенок резаный! Всем весело, кроме него.

Мы с Артимом себя в порядок привели, ближе подошли, и я метелке шепнула, чтоб она хулигана мелкого ко мне пригнала. И пошла метла его по попе лупить! Слегка, чтоб не больно было, а обидно. Увидал Тим отца и сам к нему бросился. А тот, недолго думая, сына за ухо поймал и строгим голосом ему говорит:

- Афина тебе сказала не подглядывать, а ты что? Молодец, метелка, правильно она тебя погоняла. Если не будешь нас слушать, отправлю во дворец, к бабушке. Она там уже и учителей тебе подобрала, наверное.

Тим, как про бабушку услышал, чуть не плачет:

- Папочка, прости меня, пожалуйста, только не отсылай меня обратно. Я с тобой хочу.

А сам ухо красное трет, по щекам слезы текут.

- Ладно, Тимин, - говорю. - На первый раз тебя прощаю, но еще одна проделка такого рода, и полетишь ты во дворец, как миленький. И без Мии - она с нами дальше поедет.

Кажется, я палку перегнула - ему не так страшна бабушка со всеми учителями, вместе взятыми, как с Мией разлука. Но утешать я его не стала - пусть осознает да проникнется.

Он на меня злыми глазами посмотрел и в лес побежал, обиду свою прятать от наших глаз.

Но через пять минут мы ему крикнули - пришел, прощения попросил и на коня взлетел. Мы вернулись на тракт и дальше поскакали.