О Ричарде Шарпе замолвите слово

К концу XVIII века имевшиеся в наличии казармы представляли собою перестроенные средневековые укрепления (в особенности это касалось Ирландии и Шотландии). Вмещали они в совокупности не более двадцати тысяч бойцов, прочие были определены на постой в частные дома и гостиницы. В 90-е годы с подачи герцога Йоркского правительство развернуло широкую программу строительства казарм, но в 1804 году грянул скандал. Выяснилось, что назначенный главой проекта важный дядя растратил неизвестно куда девять миллионов фунтов стерлингов (Знакомо, да?)

Часть средств, впрочем, всё же ушла по назначению. Построенные казармы, -  унылые, похожие на тюрьмы здания, не радовали ни уютом, ни комфортом. Поделены они были на каморки высотой два метра, шириной шесть, длиной десять. В каждой из таких комнатушек обитали два десятка солдат. Вдоль стен располагались лежаки с грязной, практически никогда не менявшейся соломой. Спали на них по четыре человека, укрываясь старыми одеялами. Посередине каморки стоял общий стол, который от края нар отделяло пространство, иногда не превышавшее полутора десятка сантиметров. Окна отсутствовали. Источниками света были коптилки, по две на комнату.

В таких условиях солдаты ели, пили и отдыхали. Туберкулёз и ревматизм были в порядке вещей. Проветривать каморки не проветривали, представьте, какое стояло амбре: застарелый пот, копоть, табачный дым и вонь поганого ведра. Лохань, куда ночью справляли нужду (точно такая же использовалась для стирки) поутру опорожнялись в общую выгребную яму, подступы к которой были истоптаны и загажены. Питьевой воды не хватало. Одна колонка во дворе, откуда воду таскали вёдрами, не могла обеспечить всех желающих.

Единственной отдушиной в этом гнетущем существовании оставался алкоголь. Свободные деньги солдат спускал в трактире ближайшего городка или в лавке маркитанта на джин, - самое доступное и дешёвое пойло (пиво в то время стоило гораздо дороже). Пьянство было вечным бичом английской армии. Пили беспробудно, постоянно и никакими наказаниями тяги к алкоголю в британском воине искоренить не удавалось. Веллингтон сокрушался, что даже в пешей гвардии сержанты вусмерть надираются каждую ночь, однако не раньше, чем покончат с обязанностями.

Для женатых в и без того тесных комнатушках казарм отгораживались подвешенными на верёвках одеялами «семейные закуты». В них зачинали детей, в них и рожали под пристальными взглядами дымящих трубками сослуживцев будущего папаши.

Женитьба нижних чинов командованием не поощрялась, но очень многие записывались в армию, уже состоя в браке. В ротах на довольство бралось лишь шесть жён (требовалось письменное разрешение командира батальона), остальные для армии не существовали. В случае отправки подразделения за пределы Англии сопровождать мужей из шести дозволялось четырём супругам. Выбирались они жеребьёвкой прямо в порту. В мемуарах можно найти немало описаний душераздирающих сцен, разыгрывавшихся на пристанях, когда жёны расставались с мужьями, а дети с отцами. Тем несчастным, которым не повезло, давалась местным мировым судьёй подорожная до родного города. Эта бумага обязывала «Заведующего призрением бедных» (существовала такая должность) каждого прихода, через который пролегал путь солдатки и её детей, выплачивать ей полтора пенса за каждую милю до границ следующего прихода (но не более 27 пенсов).

Солдатки играли важную роль в походной жизни подразделений. Жёны готовили еду, чинили и стирали одежду не только мужьям, но и их товарищам. Собственно, на медяки, кои было принято платить за подобного рода услуги, кроме официальных жён благополучно существовал целый сонм неофициальных, сопровождающих благоверных на свой страх и риск.

На походе солдатки двигались за полком в обозе (часто на ослах). Имеющие официальное разрешение считались военнообязанными и за провинности могли быть подвергнутыми тем же наказаниям, что и солдаты.

Верность и выносливость солдатских спутниц легендарна. Известен рассказ о некой ирландке, родившей ребёнка на обочине во время отступления к Корунне, замотавшей дитя в тряпки и продолжившей путь, как ни в чём ни бывало. Эти суровые бабы исхаживали поля сражений в поисках не вернувшегося из боя любимого, терпеливо тащили его, больного или раненого, и в дождь, и в пургу. Во вдовах солдатки не засиживались. Всегда находились желающие занять вакантное место под венцом, и некоторые дамы за кампанию сменили с добрый десяток мужей.

Дети солдат часто шли по стопам отцов, благо нехватка рекрутов позволяла обойти многие правила. В 1794 году в 100-м полку хайлендеров Гордона числился рядовым некий Роберт Уатт. Храброму молодому человеку исполнилось на тот момент аж девять лет!

 

Бивуаки и палатки.