О процессе цивилизации. Том II. Изменения в обществе. Проект теории цивилизации

Число тех, кто способен участвовать в конкуренции в качестве независимого феодала, на территории западных франков становится все меньше. Уже нет независимых герцогств Нормандия и Аквитания; утратили силу и графства Шампань, Анжу, Тулуза — если назвать только крупнейшие из них. Помимо королевского осталось лишь четыре дома, с которыми стоит считаться: это дома герцогов Бургундских, герцогов Бретанских, графов Фландрских и самых могущественных соперников Капетингов — королей английских, владевших на континенте герцогством Гиень и многими небольшими уделами. Из воинского общества, где царила относительно свободная конкуренция, возникло общество с монопольно ограниченной конкуренцией. Из пяти крупных домов, еще располагавших достаточной силой для участия в конкурентной борьбе, а потому и обладавших известной самостоятельностью, выделяются два сильнейших: Капетинги и их наследники, короли французские, и Плантагенеты, короли английские. В противостоянии между ними должно было решиться, кому достанется полная монополия на господство в землях западных франков, где будет располагаться центр и пролегать границы этой монопольно управляемой территории.

4. Новое усиление центробежных сил: конкуренция принцев

8

Однако формирование монополии на господство происходило не так прямолинейно, как это могло бы показаться при рассмотрении одного лишь процесса аккумуляции земель. Чем большими становились земельные владения, собранные Капетингами и подвергнутые централизации, тем более отчетливо проявлялась и противоположная тенденция — стремление к децентрализации. Как и на предшествующей фазе с натуральным хозяйством, эту центробежную тенденцию прежде всего поддерживали вассалы и близкие родственники монопольного владыки. Но способ действия стремящихся к децентрализации социальных сил заметно изменился. Деньги, ремесло и торговля играют теперь в обществе значительно большую роль, чем ранее; специализирующиеся в этих областях деятельности группы горожан обрели собственный социальный вес; получили развитие средства сообщения — все это создает новые, не бывалые прежде возможности для осуществления власти над обширными территориями шансы. Слуги, посылаемые господином из центра в провинции для управления и защиты его земель, уже не могут с такой легкостью, как прежде, обретать самостоятельность. Растет число слуг и помощников государя, которые происходят из городских слоев, — угроза того, что такие слуги-буржуа станут конкурентами государя, значительно уменьшилась в сравнении с теми временами, когда последнему приходилось набирать помощников из представителей рыцарского сословия (впрочем, и в том случае, когда на должность назначались люди из неблагородного сословия, такие чиновники тоже в силу своей власти над отданными им в лен землями очень скоро получали властные полномочия, а тем самым и обретали социальный ранг рыцаря, или благородного).

Оставалась одна социальная категория населения, представлявшая значительную угрозу для единства и целостности обширных владений. Военная сила у этих людей уменьшилась, способ действия изменился, но они и в изменившихся социальных условиях продолжали играть роль главной движущей силы децентрализации. Это были ближайшие родственники государя — его дяди, его братья, его сыновья, а иной раз (пусть не в такой степени) даже его сестры или дочери.

Удел и власть в нем в то время не находились в распоряжении отдельного индивида, еще в значительной мере оставаясь семейной собственностью, сферой влияния рыцарского дома. Все близкие родственники могли претендовать хотя бы на часть семейного удела, и глава дома еще долгое время не мог (да и не хотел) игнорировать эти притязания. Чем больше был удел, тем труднее было им отказывать. Разумеется, речь не шла о «правах» в позднем смысле этого слова: в этом обществе еще не существовало всеобъемлющего «права», обязательного в том числе и для князей, поскольку не было и той всеохватывающей силы, что была бы способна гарантировать реализацию такого права. Только вместе с формированием монополии на насилие, вместе с централизацией властных функций на обширных пространствах устанавливается одно всеобщее право, утверждается единый правовой кодекс. Общественной обязанностью считалось наделение детей наследством — этот обычай достаточно часто излагается в «Coutumes». Конечно, поддерживать его могли только семьи с известным достатком; престиж семьи отчасти зависел от следования такому обычаю. Как же могла его игнорировать самая богатая семья, королевский дом?