О проблемах языка и мышления

Кроаты и часть далматинцев – римско-католического вероисповедания; остальные принадлежат к греческой церкви. Католики пользуются латинским алфавитом, приверженцы греческой церкви пишут кириллицей, которая употребляется также и в русском старо-славянском, или церковно-славянском языках. Это обстоятельство в связи с различием вероисповеданий, помешало национальному развитию в юго-славянских областях. Белградец не в состоянии прочесть книгу, напечатанную в Аграме или Бече; возможно даже, что он откажется взять ее в руки, потому что она напечатана «еретическим» шрифтом и по еретической орфографии. Между тем не трудно прочесть и понять книгу, напечатанную в Москве, так как эта книга напечатана «православным» шрифтом, а оба языка похожи друг на друга, в особенности благодаря старо-славянской этимологической системе орфографии. Масса греческих славян даже не желают, чтобы их библии, богослужебные и молитвенные книги были напечатаны в их собственной стране, так как она убеждена, что все напечатанное в святой Москве или царской типографии в Петербурге отличается особой правильностью, правоверием и святостью. Несмотря на все панславистские усилия аграмских или парижских энтузиастов, серб, болгарин, боснийский райя, славянский крестьянин из Македонии и Фракии питают большую национальную симпатию к русским и имеют с ними больше точек соприкосновения, больше средств духовного общения, чем с говорящими на том же языке римско-католическими юго-славянами; что бы ни случилось, они ожидают из Петербурга своего Мессию, который освободит их от всех зол; и если они называют Константинополь своим «Царьградом», своим царским городом, то они делают это как в ожидании православного царя, грядущего с севера, чтобы опять вернуть город истинной вере, так и в воспоминание о православном царе, владевшем им раньше, чем турки завоевали страну.

(Там же, 377 – 378 // 9, 9.)

279

По поводу Польши я с большим интересом прочитал сочинение Элиаса Реньо (того самого, который составил histoire des principaut'es danubiennes [историю дунайских государств] «La Question Europ'eenne, faussement nomm'ee la Question Polonaise» [Европейский вопрос, ошибочно называемый польским вопросом]). Я вижу из этой книги, что догма Лапинского, будто великороссы не славяне, отстаивается господином Духинским (из Киева, профессор в Париже) самым серьезным образом с лингвистической, исторической, этнографической и т.д. точек зрения; он утверждает, что настоящие московиты, т.е. жители бывшего Grand Duchy of Moscow [великого княжества московского], большей частью монголы или финны и т.д., как и расположенные дальше к Востоку части России и ее юго-восточные части. Из этой книги я вижу, во всяком случае, что это дело очень беспокоило петербургский кабинет (ибо оно положило бы решительный конец панславизму). Всех русских ученых заставили писать ответы и возражения, но последние оказались бесконечно слабыми. Аргумент о чистоте великорусского диалекта и его близости к церковно-славянскому в этих дебатах свидетельствовал больше как будто в пользу польской концепции, чем московитской. Во время последнего польского восстания Духинский за свои «открытия» получил от национального правительства премию. Точно так же было доказано с геологической и гидрографической точек зрения, что к востоку от Днепра начинаются большие «азиатские» отличия, по сравнению с местами, лежащими к западу от него, и что Урал (это утверждал еще Марчизон) никоим образом не составляет границы. Выводы, к которым приходит Духинский: Русь, это – имя, узурпированное московитами. Они не славяне и вообще не принадлежат к индогерманской расе, они des intrus [втируши], которые должны быть прогнаны за Днепр и т.д. Панславизм в русском смысле, это – кабинетное измышление и т.д. Я бы хотел, чтобы Духинский оказался прав и чтобы at all events [во всяком случае] этот взгляд стал господствовать среди славян. С другой стороны, он объявляет не славянами и некоторые другие народы Турции, которые до сих пор считались славянскими, как например, болгар.

(К. Маркс. Письмо Ф. Энгельсу 24/VI 1856 г. – К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., XXIII, 290 // 31, 106 – 107.)

280