О ностальгии

Его запой резко оборвался, когда однажды он проснулся в кровати с большим жёлтым пятном на светлых брюках, в которых он уснул. Пятно было и на белоснежном постельном белье. Манин долго мылся, вычисляя какой сегодня день. От пива он не отказался, после чего быстро сбегал в торговый центр за новым телефоном и сим-картой, потому что старый аппарат он истоптал до такой степени, что не смог найти маленькую симку в осколках. Сохранять старый номер он не стал. Съездив к адвокату, он узнал, наконец, какая сегодня дата. До заседания оставалось два дня, и они условились, что Юра на суд не придёт, вся ситуация полностью ляжет на плечи адвоката.

Юра быстро устал. Для снятия усталости он поспешил в «Версаль», где было не очень многолюдно. Светы в ресторане не было, зато молодая официантка, которая всегда неустанно пялилась на Юру, сказала, что бывшая управляющая велела передать много нецензурных слов в сторону Манина.

Он совершенно не помнил, что в пьяной эмоции наговорил Свете, но помнил каждое слово Майи и то, как тяжело ему давалось общение с ней.

Манин хорошенько выпил у барной стойки. Сил подняться на второй этаж у него не хватило. Ещё его увлёк своим разговором бармен, который предлагал на роль управляющего свою знакомую, которую звали Ульяна. Юра был не в настроении отказывать, поэтому предложил той девушке придти на собеседование.

Бармен быстро ей позвонил, и через полчаса она уже была в ресторане. Немного полноватая блондинка с сильно замаскированным большим прыщом на щеке. Увидев её, Юра истерично расхохотался, а девушка смутилась. Они встречались когда-то, много лет назад, и Ульяна тогда бросила Юрия. И вся эта ситуация очень рассмешила Манина. Все эти бывшие, настоящие, будущие девушки. Все так и вились вокруг него и ни с кем он не смог обрести того финального счастья, которое подразумевает существование. Ведь оно подразумевает именно счастье, так?

Юра просто заливался в приступах хохота. Обычно говорливая Ульяна была не в силах что-либо сказать. Она никогда не думала, что алкоголик Манурий когда-нибудь станет владельцем ресторана.

— Пошла вон отсюда! — просмеявшись, крикнул Ульяне Юрий. — И чтоб ноги твоей здесь не было!

Девушка ушла, а бармен тут же поспешил скрыться из виду, поставив на своё место официантку.

— Воистину, мир наш настолько мал, что глупо говорить прощай, — уже с печальной улыбкой прокомментировал своё состояние Юрий.

Когда он понял, что лучше бы ему уйти домой, он повстречал на своём пути молодую официантку, и отметил про себя её привлекательность. Он долго на неё смотрел так, как даже она никогда не смотрела на него. Вроде бы, обычная серая мышь, маленькая, стройная. Серые, жиденькие волосы, но какие карие глаза! Юра залюбовался её взглядом, который раньше его раздражал, а потом подошёл к девушке вплотную, хлопнул её по плечу и сказал:

— Теперь ты управляющая!

После этого Манин уехал домой. По пути его остановили гаишники, не желающие брать взятку. Юрия лишили прав, а на личного водителя у него уже не было денег.

Мужчина сидел дома и пил. Не много, но и не мало. И каждый вечер он обещал себе сквозь туман сигаретного дыма, что на утро он бросит все плохие привычки, займётся собой, и попытается вернуть Майю.

Но это «завтра» постоянно откладывалось. В один из дней позвонил адвокат и сказал, что он с лёгкостью выиграл дело, и никаких претензий к нему со стороны государства больше нет, у его оппонентов не хватило доказательств. Юра перечислил адвокату причитающуюся премию и снова запил. Он хотел вернуть Майю или хотя бы уже Свету, но у него просто не было на это сил.

ГЛАВА 8

Очередное утро он встретил в сигаретном тумане и в обоссаных штанах. Он попытался встать с кровати, чтобы дотянуться до бутылки пива, но не смог. Его голова сильно болела, болела до тошноты. В груди дрыгалось сердце, ещё что-то болело где-то под рёбрами. Во рту был едкий привкус тошноты.

Юра зажмурился и вроде бы на секунду задремал, но дикая тревожность заставила очнуться.

Когда он открыл глаза, то увидел Майю. В её глазах было презрение и жалость одновременно.

— Я тебе звонила, но у тебя много дней выключен телефон, — сказала она. — И дверь в квартиру у тебя не заперта. Зачем же так над собой издеваться. Я думала, ты тут умер!

— Подай пиво…

— Не подам! — вдруг резко сказала Майя. — Ты убиваешь себя!

— Я люблю тебя. А зачем мне жизнь без тебя. Убиваю себя и убью. Подай пиво.

Майя взмахнула руками:

— Алкоголик несчастный! Завод не продаётся пока, «Майский» я оформила сегодня на тебя. Там всё готово: захочешь — открывай. Арендаторы уже на чемоданах сидят, готовы въехать. Хочешь — не открывай, продай.

— Ага. Подай пиво, — сказал Юра, робко прикрывая руками пятно на штанах.

— Ты действительно так хочешь умереть?

— Хочу, только пиво мне подай.

— На, держи, подыхай, — она вложила бутылку пива в его ослабшую руку.

Юре показалось, что её голос дрогнул.

— Спасибо, — тихо сказал Юра.

— Не за что! — отвернулась от него Майя.

— Подай открывалку, — после некоторой паузы попросил Юра.