О маленькой птице размерами с остров

– Может и сдохнет, но пока он живой ты не сделаешь этого, – Чарли впервые в жизни перечил отцу, ему было сложно, но иначе он бы не смог.

– Я скину его как только помрет. – заключил Бен.

Чарли уже ничего не отвечал, он понимал, что дальше все зависит не от него, единственное, что он переживал, был нескончаемый страх. Никогда в своей жизни Чарли не думал о том для чего он в этой жизни, есть ли у него предназначение, смысл. Какой будет его жизнь?

Каин приподнялся и сел. В повозке темно, лишь маленький луч света от луны просачивается внутрь, он падает на лицо Уолтера. Как же неудачно он лежит, подумал Каин. Голову держать тяжело, кажется, она может отвалиться, и я стану как червяк разрубленный пополам. Все-таки страшно, невозможно поверить, что не умрешь, если даже знаешь. Забрали право умирать, как глупо. Придется отбросить все эти пошлые мысли, о том, что смерть это выход для всего. Иногда случаются моменты, когда терпеть невозможно, тогда случается смерть. Если не можешь бороться умрешь. Не сможешь осилить гнета, под которым лежишь, от того что он больше тебя. Оказывается, нет, нет такого бремени, что душа не поднимет. Человек может бесконечно бороться, но борьба эта двойная, с пыткою и с самим собой. Собственные силы делают пытку ужаснее. Словно проходя через гору, на человека с каждым шагом напирает все большая глыба, печаль его заключается в том, что у горы нет пика, и она не пойдет на убыль, если решилась убить.

Вспышками молнии бились тяжелые мысли Каина. В остальные моменты, Каин сидел, неподвижно глядя перед собой. Его ждала долгая ночь. В эту ночь, кто-то душил его, кто-то оттягивал время. С кем-то боролся Иаков. Нет, он не один, но и не уж то Ник это был. Каина не оставляла мысль о том что они не одни, поверить ей было бы счастьем. Впрочем, сейчас было не до того, мозг покидывал темы, но боль глушила его. В это самое время Чарли тоже не спал, и вкрадчивые слова совести пробежали между рядами его размышлений. Как же он может думать о своей судьбе, позабыв о судьбе своего спасителя. Должно быть это плохо.

Снова наступил шок, боль исчезла, укрылась ненадолго в лесной чаще, как зверь выжидает ночь. Она шла эта лютая противница света, чарующая своей тишиной бледная как смерть, богиня ночь. Какой долгой ты бываешь в минуты страданий и ожидания. Всего лишь часть суток и не станет темноты, так ты убеждаешь ее, мучительно требуя спасения, но она не уйдет пока не вытрясет всю твою душу. Медленно ожидая, крадется она к своей двери. Сколько прошло? Как хочется знать, вот бы иметь хоть одно такое средство, чтоб отследить ее, увидеть, узнать. Человек придумал его, это средство – часы. Они бегут, спускаясь из чаши вниз, перебирая песок, крупицы будут сыпаться и она уйдет. Но и тут-то ты не обманешь ее, ночь же будет подсыпать свой песок туда, куда нужно ей. Становится холодно, от потери крови ли или холод спускается перед рассветом пока не известно. Точно можно сказать лишь одно, ты ждешь уже не утра, ты ждешь победы, в надежде, что свет принесет ее тебе. Добро всегда изображают светом, как и зло тьмой, сатана живет в черной мантии вечной ночи царящей в его кругах, тогда как ангелы купаются в свете солнца, бесконечно льющегося в их лица. Именно так кажется в моменты страха перед смертью. Доживу до утра, и закончится все, пройдет, как и не было. Дожить до первого луча, и я выиграл у тебя, мои глаза остаются открыты и в них я увижу его. Темнее всего перед рассветом, холоднее всего, страшнее всего перед этой гранью. Как же приятно встретить рассвет, думы ночью о нем надежда, в которой следующий день. Снова надежда, верховодит она, ни свет, ни тьма не приклонит нас на колени всех, сразу и вместе, а она делает, уже смогла. Каждый, кто родился, кто увидел свет и тьму, злое и доброе, перед каждым встанет надежда. Добро ли, так будь же со мной и не оставь, зло уйди навсегда или исчезни, дай пару минут. Мы молимся ей, не сознавая того, давно раскрыли мы этот ящик, а нашли в нем все богатство настоящего и все горе будущего.

Как веки сжимаются, спать хочется, точно утро уже скоро, сейчас бы не уснуть, а то ведь и вдруг не проснусь. Я бессмертный говорил Ник, он прав, он знал и много еще чего знает. Где же ты мой друг? А, полно, пусть так, пусть я не знаю, пусть не увижу никогда. А мне жаль его пуще всего, сам помираю, а жаль его. Наверное, это от того, что себя я пожалеть не могу, а мне хочется и вот он мне пришелся. Как же он выбрал такого, как промахнулся, должно быть ему больнее.