o f8584337f830f4e2

– Будет ответ? – вежливо спросил Стасик.

– Будет, – сказал Самохин. – Послезавтра в девять. Вам понравится.

– Вот и хорошо, – сказал Стасик.

Утро решающей битвы было безоблачным, синим, ослепительным. Не воевать бы, а

радоваться. Но суровые покорители северных морей, повелители фиордов, грозные бойцы

в рогатых шлемах созданы не для мирной жизни. Их дни проходят в боях… Правда, на

этот раз они знали, что больших подвигов совершить не удастся. Велика ли заслуга –

обратить в бегство маленький, почти беззащитный отряд! Но проучить непокорного врага

следовало, и ровно в девять боевой четырехугольник викингов показался на улице.

Заполыхали на солнце оранжевые щиты.

И вот викинги увидели противника.

– Тихо! – сурово сказал Самохин, потому что в рядах началось неприличное,

подрывающее дисциплину веселье.

Ну а как было не веселиться? Противник был такой беспомощный, потешный! Пять

человек стояли поперек дороги, вооруженные чем попало. У девчонки вместо щита была

деревянная крышка от бочки. Джонни Карапуз держал игрушечный автомат, бесполезный

в настоящем бою. У Сережки Волошина вообще не видно было оружия. Лишь братья

Дорины укрылись настоящими, как у викингов, щитами. Пятерка эта растянулась в

редкую щеренгу, только Борька и Стасик стояли рядом, сдвинув некрашеные щиты.

– Сейчас побегут, – пропищал Пескарь. – Не будет никакого боя.

Но противник не бежал.

– Может быть, они решили геройски погибнуть? – с опаской спросил Пескарь.

– Помолчи, – обрезал предводитель. И, не оглядываясь, приказал: – Пленных заприте

до вечера в нашем штабе. А Джонни – сразу ко мне. Я из него сделаю чучело.

…А Сережкин отряд молча ждал врага.

– Не тяни, – прошептал наконец Стасик. – Оставь место для разбега.

– Давай, – попросила Вика.

Викинги надвигались, как рыжий танк.

– Внимание… – сказал Сережка. – Старт!

Братья Дорины раздвинули щиты и убрали руки с Липиных рогов.

Липа глянула вдаль, и ее затрясло, как вентилятор со сломанной лопастью. Еще бы!

Раньше она воевала только с одной отвратительнооранжевой дверью, а сейчас такие двери

двигались на нее толпой!

Липа коротко замычала. Вернее, это было не мычанье, а глухой утробный звук,

похожий на стон раненого льва. Потом она тяжело встала на дыбы, оттолкнулась задними

копытами и ринулась на врага, поднимая над дорогой клочковатые дымки пыли.

– Харрашо идет, – сказал Сережка.

Викинги замедлили шаг. Едва ли они испугались. Скорее, просто удивились. А

потом, разглядев, что мчится на них не носорог, не дикий бык и не баллистическая ракета,

со смехом опустили щиты и склонили копья.

Ох, как это опасно – недооценивать врага! Что были тонкие копья для разъяренной

Липы! Остановить ее удалось бы, пожалуй, только прямым попаданием из пушки.

Раздался сухой треск фанеры и нестройный крик растерявшихся викингов. Строй

дрогнул и развалился. Липа исчезла в гуще копий, шлемов и щитов. Она бесновалась в

середине толпы рогатых воинов.

В армии викингов стремительно нарастала паника.

– Бешеная! – раздался крик, и это было как сигнал. Бойцы кинулись в калитки, на

заборы и в подворотни, устилая поле брани рогатыми кастрюлями и огненными

прямоугольниками щитов. Правда, четыре человека сомкнули ряд и хотели встретить

грудью дикого врага, но пустились в бегство, едва Липа обратила на них горящий взгляд.

Не бросил оружие только ярл. Грозный вождь викингов не мог покинуть место

битвы, оставив на нем меч и щит. Копье он тоже не хотел оставлять. Закинув щит за плечи

и взяв копье под мышку, Самохин крупной рысью помчался к своей калитке. Блестящий

шлем слетел с него на дорогу и несколько метров, бренча и прыгая, катился за хозяином.

Потом застрял в травянистом кювете.

Если бы Толька догадался повернуть щит крашеной стороной к себе, он легко спасся

бы от погони. Но фанерный квадрат прыгал у него на спине, сверкая оранжевой краской, и

Липа расценила это как издевательство. Набирая скорость, она пустилась за последним

викингом, настигла и атаковала с тыла. Щит рогами она не достала и ударила несколько

ниже, но Тольке от этого было не легче.

Получив еще два удара, Толька понял, что не уйдет. Он бросил снаряжение у кривого

тополя и с цирковой ловкостью взлетел на толстый сук.

Липа остановилась. Ее клочкастые бока взлетали и падали от яростного дыхания.

Она ударила копытом брошенный щит и с отвращением сказала:

– Ммэ!

Очевидно, она хотела сказать: “Ммэрзость!”

Толька смотрел на нее с тоскливой безнадежностью.

Победители окружили тополь.

– Сидишь? – ласково спросила Вика. – Ну и как там? Удобно?

– Да ничего, – уклончиво ответил Толька. Он немного пришел в себя. Всетаки сейчас

он был не один на один с бешеным зверем.

– Слезай, джаба с рогами, – потребовал Джонни.

– Фиг, – сказал Толька.

– Хуже будет, – предупредил Борька.

– За штаны стянем, – пообещал Стасик.

– Попробуй. Как врежу каблуком по носу.

Сережка молчал. Он считал, что побежденный враг не стоит разговоров. Он гладил