o f8584337f830f4e2

заставляй нас принимать валерьянку.

– А ярл – это кто? – спросил Борис.

– Это значит вождь, – объяснил Сережка. – Вроде князя.

– Он негр? – поинтересовался Джонни.

– Почему?

– Ну, раз черный!

– Да это прозвище. Тоже для страха.

– А ярла в чайнике мы тоже боимся? – спросила Вика.

– Мы его вечером поймаем, – решил Сережка. – Когда будет без чайника.

Тольку Самохина друзья повстречали у входа в летний кинотеатр. Толька хотел

попасть на двухсерийный фильм про трех мушкетеров. Он не попал. Его прижали спиной

к решетчатой оградке, над которой поднималась трехметровая фанерная афиша. На афише

д'Артаньян ловко раскидывал длинной рапирой целый взвод кардинальских гвардейцев,

но Тольке от этого было не легче.

– Поговорим? – сказал Сережка.

– Четверо на одного? – сказал Толька.

– А разве много? – язвительно спросила Вика. – Васто сколько было, когда плотину у

двух малышей раздавили?

– Мы? Раздавили?

– А не давили, да?

– Мы по ней только через ручей прошли! У нас на той стороне тактические занятия

были! Мы что, знали, что она сломается?

– Думать надо было, – наставительно сказал Борька.

– Головой, – добавил Стасик.

– А у него не голова, – произнес остроумный Джонни. – У него джестянка с рогами.

– Ты мои рога не тронь, – мрачно сказал предводитель викингов.

– Можно и потрогать, – заметил Сережка.

– Четверо на одного?

– Пятеро!! – взвился уязвленный Джонни. Только сейчас он понял, что Самохин не

желает его даже считать. – Вот как вделаю по уху!

– Козявка, – сказал викинг. – Вделай.

Джонни зажмурился и “вделал”…

В общем, Самохин вырвался из окружения помятый и взъерошенный. Наверно,

хотелось ему зареветь. Но он не заревел. Он, часто дыша, сказал издали:

– Ну, увидимся еще! Не будет вам жизни теперь ни ночью, ни днем.

Друзья озабоченно молчали и не смотрели друг на друга.

– Вот что, люди, – заговорил наконец командир Сережка. – Давайтека топать на свою

территорию. И поскорее. Полезное это будет дело.

Он оказался прав. Едва укрылись во дворе, как Джонни известил с “насеста”:

– Идут!

Все забрались на перекладину.

Противник двигался в боевом порядке. Мерно колыхались копья и звякало железо.

– Красиво идут, черти, – со вздохом сказал Сережка. Наверное, всетаки завидовал,

что нет у него такой могучей армии.

– Ну и красота! Понацепляли утильсырье… – откликнулась Вика.

Викинги приближались. Толька шел впереди. Рогатый чайник его вспыхивал на

вечернем солнце. Лучи отскакивали от него, как оранжевые стрелы. Справа и позади

командира шагал верный адъютант Вовка Песков по прозвищу Пескарь. Впрочем,

знающие люди утверждают, что прозвище это надо писать через “и”, потому что оно не от

фамилии, а от Вовкиной писклявости. Пескарь (или Пискарь) тоже был в чайнике, только

не в блестящем, а в эмалированном. Крышки у чайника не было, и в круглом отверстии

торчал белобрысый хохол.

Строй викингов остановился, нацелившись острием на забор.

– Ну, чего расселись, как курицы? – глухо спросил Самохин изпод шлема. – Идите,

побеседуем.

– Сено к корове не ходит, – сказал Сережка.

– Трусы, – заявил Толик, презрительно глядя сквозь прорези. – Это вам не пятеро на

одного.

Джонни гордо улыбнулся.

– И не шестнадцать на двух малышей, – сказала Вика.

– Пескарь, давай, – приказал Самохин.

Адъютант вышел из строя и приблизился к забору. Тонким голосом он отрапортовал:

– Объявляем вам всем смертельную войну до полной победы, чтоб не было вам

нигде проходу!

– Всё? – спросил Сережка.

– Всё, – сказал Пескарь и нерешительно оглянулся на ярла.

– Объявил и катись отсюда, – хмуро предложил Сережка.

– Сам катись, – ответил Пескарь, потому что приказа отступать не было.

Джонни деловито плюнул, целясь в неприкрытую макушку викинга, но не попал.

Оскорбленный Пескарь поднял копье, чтобы отомстить обидчику. Борька и Стасик

ухватили копье за наконечник, дернули к себе. Пескарь не ожидал такого фокуса и

выпустил оружие. Дорины тупым концом копья трахнули Пескаря по щиту, и посол

викингов шлепнулся на асфальт, раскидав худые, как циркуль, ноги.

Викинги склонили копья и ринулись к забору. Пятеро друзей, как парашютисты,

посыпались вниз, во двор.

– Минуточку! – крикнула Вика и метнулась к своему крыльцу. Буквально через

несколько секунд она примчалась с ведерком. Вода блестящим языком перехлестнула

через забор. Послышались яростные крики, и викинги отступили. Вика снова уселась на

шатком заборе.

– Эй вы, мелкий рогатый скот! – радовалась она. – Обезьяны в дырявых мисках!

Получили? Мы вас всех переловим по одному, рога пообломаем!

– Уиктоориаа! – раздался позади возмущенный вопль. – Что ты говоришь! Сию же

минуту ступай домой! Ты сведешь меня в могилу!

– Сведешь тебя… – проворчала Вика и шумно упала с забора. – До завтра, мальчики.

Сегодня меня весь вечер будут перевоспитывать.

– Держись, – откликнулся Сережка. – Утро вечера мудренее.

Но утро не оказалось мудренее. Оно не принесло ни радостей, ни свежих мыслей, ни