o f2ea2a4db566d77d

будут содержать, все мы знаем. А лечение обеспечат? А почему эти люди пьют? А почему

милиционер – злодей? Этих «почему» сотни… Не раз в Москве слышала: «Надо таких

расстреливать», и когда сюда ехала в поезде слышала по другому поводу – «расстрелять на

месте». Что-то у нас всё расстреливают, расстреливают. Без этого никак? Ненависть и

агрессия никогда не будут выходом из проблемы, они только закольцовывают, приводят в

тупик. Вся проблема в том, что преступник, как человек, не возникает из ниоткуда – он

продукт, следствие несовершенства всего общества. Например, выходцы из

неблагополучных семей. А откуда вообще берутся неблагополучные семьи? Не сами же по

себе. А раз так, любое преступление – это и наша ответственность тоже. Ведь на самом деле

это не частная история – множество факторов создало для этого почву, то есть это не только

ответственность той жестокой матери, но и общества в целом, здесь всё взаимосвязано. Вы и

я виноваты, любой член нашего общества виноват в истории девочки не меньше. В то же

время современная система наказаний в России глубоко несовершенна и лишь способствует

поддержанию и размножению зла. В этой системе преступник как бы отстоит от всего

общества в целом, общество накладывает вину на определённых лиц, мол, это их, личная,

122

ответственность, хотя на самом деле это и ответственность, и преступление всего общества.

Преступника надо не наказывать, потому что так мы только снимаем ответственность с себя,

его надо лечить. Он, каждый конкретный преступник – болезнь всего общества. Судьба

страны – это сумма слагаемых действий всех её граждан. Так же, как родившийся ребёнок –

это не только плод взаимодействия двух людей, но и воплощённое следствие той ситуации, в

которой он был зачат и появился на свет. Это также плод множества факторов, ребёнок

других людей, случайно или не очень оказавшихся втянутыми в эту воронку. Это ребёнок

всего общества, целой страны – такой, какой она была на тот момент. Есть только общая

ответственность за ребёнка – за человека. Конечно, это не исключает его личной

ответственности за свои действия, но тут уже другая история. Странно, дико это слышать и

понимать, но в ситуации, когда совершился садизм над девочкой, не только она является

ребёнком, трагедий всего общества, но и преступники тоже: то, кем они стали, и их действия

– это общая ответственность, они тоже наши дети, всего народа и его истории… Но у нас

отмахиваются. Они сами пошли по кривой дорожке, они порождение какого-то мифического

абстрактного зла и порока – изолируйте их. От кого? От родителей? И измывайтесь над ними

в застенках, насилием, унижением, грязью, голодом искорените из них это зло. Пусть в

следующий раз будут знать. Хотя кто исправляется, кто выходит из тюрьмы не больным ещё

больше? Но нам всего этого не показывайте. Зачем мы должны видеть, в каких дичайших

условиях живут заключённые? Они сами виноваты. Есть ещё трагическая, умалчиваемая

статистика, на какое количество преступлений в России приходится закрывать глаза органам.

Потому что преступлений слишком много, чтобы они могли справиться. В обществе всё и

все взаимосвязаны. А когда все втянуты в преступление – все! – перекладывать вину на

определённые силы уже не имеет смысла. Излечиться общество, страна может только в том

случае, если каждый гражданин будет спрашивать с самого себя.

- Сколько лет было той девочке? – спросил Борис.

- Да какая разница? Борь, вы мне объясните, как можно любить страну, в которой

происходит что-то подобное? А ведь мы любим… Вопреки. Это инвалидная любовь?

Пустая? Или исцеляющая? Никак не пойму…

-

Габи, успокойтесь.

Она плакала. Отвернулась, кое-как вытерла слёзы, размазав по щеке тушь для ресниц.

- Давайте пройдёмся, - сказала девушка. – У меня ноги затекли.

Вику пытались выставить из дома, но она сбила с ног одного мужчину и, подойдя

вплотную к продавщице из магазина, которую приняла здесь за главную, тихо, но с легко

различимой угрозой сообщила:

- Я не уйду, пока не узнаю, что за чертовщина тут у вас в лесу твориться. Где зомби?

Почему я ничего не помню?

-

Зачем вы нашего учителя литературы бьёте? – пискнула дрожащим голосом хозяйка

дома – другая женщина из магазина – она в этот момент помогала Илье остановить кровь,

лившуюся из носа. Вика нечаянно заехала ему в лицо локтём, когда упиралась, не желая

сдавать позиций, под натиском самых смелых йогов.

-

Он со мной, - бросила Вика через плечо.

- Вы с ней, Илья Николаевич? Да как же это? У вас Анечка учится, моя племянница, а я

Света Яблочкина. Будем знакомы! Вы лучше запрокиньте голову, а то кровь не остановится.

Пойдёмте, я вас положу, и холодным надо.

-

Это наш библиотекарь, - только и сказал Илья гнусаво в защиту Вики.

-

Кто? Эта? Да что же вы здесь устроили, а ещё интеллигентная женщина! Дебоширка, в

дом врываться!

- Это её сожитель, Свет. О них вся деревня говорит, - спокойно объяснила продавщица