o f2ea2a4db566d77d

рост рейтингов и тиражей – если мы говорим о медиа. И, например, то же сострадание лучше

вспрыснуть адреналином – преподнести чьи-то реальные страдания и нужды как какой-

нибудь триллер, как голливудскую мелодраму. И вот вместо проблемы мы уже получаем

чистое развлечение. Реципиент отвлекается на форму подачи материала, у него возникает

иллюзия испытанного сострадания. Хотя на самом деле он только что всего лишь развлёкся.

Прямо как в кино. А суть материала, тем временем, так и остаётся непрочувствованной. И

всё это превращается в какую-то игру. С одной стороны, люди, которые просто выполняют

свою работу, не более, а с другой – потребители их товара. И зачем вообще это всё, уже

никто не помнит. Доходит до абсурда. Ну вы прекрасно знаете всех этих журналистов,

бодрыми голосами рассказывающих о чужих трагедиях, снимающихся в белоснежных

модных рубашках на фоне последствий цунами. Или даже соблюдающих приличия – но им

всё равно дела нет. А по ту сторону экрана им внимают, верят, считают, возможно, даже

властителями дум. Хотя все эти сценарии уже давно не работают, - Габи виновато

улыбнулась. – Устала! И вас, наверное, загрузила.

Борис как будто не расслышал. «Во время очередного монолога девушки в нём созревает

особое раздражение, мстительное по своей сути. Он задет тем, что Габи не оценила и не

поддержала его мыслей. Борис твёрдо решает выразить собственную точку зрения на вещи,

щёлкнуть по носу юную зазнайку. Вспоминает вдруг, что он старше неё и гораздо опытнее»

- Хорошая моя, - начал мужчина ироничным, мягко-покровительственным тоном. – Вы

напоминаете мне меня же в двадцать с чем-то лет, когда с близкими друзьями-

гуманитариями я пытался, будто мы додумались до этого занятия первыми во Вселенной,

найти ответы на важнейшие философские вопросы. Это, разумеется, чтобы опосля спасти

человечество от всех бед. Да… славные были времена. С возрастом-то, к сожалению, или к

счастью, на первый план выходят другие проблемы. А философские вопросы берутся решать

пришедшие на смену юные поколения и, естественно, непрошибаемые фанаты своего дела –

профессора, учёные, писатели… Философия – это, конечно, прекрасно, но вы никогда не

пытались взглянуть на те же идеи как на живых существ?

-

Что вы имеете в виду? – серьёзно уточнила Габи.

- Идеи – это существа, обладающие властью над людьми, иногда неограниченной. Это

страшные монстры, которые используют людей, иссушают их. Потом люди умирают – как

правило, ни с чем, бессмысленно, разочаровавшись. А идеи-то как раз продолжают жить и

используют уже новую кровь – поселяются в мозгах ещё энергичных и пока не утерявших

веру новых жертв. Не надо далеко ходить за примерами, в этой стране их достаточно – наши

деды и прадеды, бойко отстаивавшие идеалы коммунизма, и превратившиеся с развалом

СССР в обыкновенных, никому не нужных стариков. А философия коммунизма ещё найдёт

74

новых сторонников – можете не сомневаться. Или мои ровесники, свято верующие в

неприкосновенность частной собственности и великий потенциал рыночного общества –

почему-то они забывают, что их идеалы были подвержены критике ещё в 50-х гг. XX века и

не где-нибудь, а в США. Капитализм – прямой путь к личностному разочарованию, но вот

уже и в США не помнят, что у них критиковали в 50-х и наивно угождают в старую

ловушку. И ваши ровесники, очарованные изящно-агрессивной красотой фашистской

свастики. И будущие поколения, обречённые повторять ошибки предыдущих, свято веря в

своё первопроходство, в удачный исход дела. Всё это жертвы бесформенных, но очень, о-о-

очень голодных идей. Люди забывают только об одном – они забывают жить.

-

Красиво говорите, - несколько враждебно прошептала девушка.

«Про себя он с удовольствием отмечает, что ему удалось-таки задеть собеседницу». Борис

продолжил:

- И прекрасное сострадание, о котором вы сегодня так много и талантливо говорили…

Габи, неужели вы не знакомы с теорией, утверждающей, что идея сострадания, концепция

страдания вообще, а также чувство вины испокон веку специально внедряются в общество

сверху? Так как это одно из самых эффективных орудий государственного, а до этого

церковного, контроля. Человек, не ведающий о страдании и сострадании, будет

естественным образом стремиться к достижению личного благополучия. А, значит, он не

имеет смысла в обществе, где одни работают на других. В любом обществе, где есть хотя бы

малейшие представления о власти и экономике, этот человек не имеет смысла как работник,

ведь он предпочтёт властвовать, а зачем у власти огромные массы жаждущих личного

благополучия – лучше, конечно, контролировать этот процесс, что и происходит. И вы, Габи,

также способствуете этому процессу, по-своему отстаивая идею сострадания. Но ведь мы не

рождаемся с потребность к состраданию, согласитесь? До определённого возраста любой