o f2ea2a4db566d77d

взглядом. – Ну то есть… конечно, мне легко говорить, любому, кто там не был, легко

говорить. Но у меня есть версия. Словами здесь нельзя было помочь. Но, может, стоило

выкинуть что-то такое неожиданное, нелогичное, абсолютно сбивающее с толку. Тогда

удалось бы отвлечь внимание мальчика, переключить его на совершенно другую волну.

-

И что же это такое? – поинтересовался Борис со скепсисом.

- Не знаю… Например, вы все могли без слов лечь на землю и составить из своих тел

звезду или квадрат. Или просто начать ползать и кататься по земле, непринуждённо и

невозмутимо, как будто это обычное занятие.

-

Иными словами, - Борис хмыкнул, – нам надо было сойти с ума?

-

Ну почти. Только понарошку.

Двумя этажами ниже бара, в ресторане дома отдыха, в тот момент ещё одна пара

обсуждала случай у озера. Орвокки сообщила Яше, что она сняла номер в «Янисъярви», а,

узнав, в какое нелёгкое положение он угодил тем утром и как по-прежнему подавлен этой

историей, потащила его в ресторан, чтобы развеяться и, как она выразилась, «познавать

друзей в беде». Орвокки решила сама оплатить ужин, мотивируя это тем, что финские

стражи порядка получают гораздо больше их российских коллег, а все протесты Якова

девушка стойко проигнорировала.

-

Разве вас в милиции не учат, как вести себя с неуравновешенными людьми? –

удивилась она.

-

Наша милиция обучена другим странным вещам… Я понимаю, нужно было сохранять

спокойствие и терпение, мягко переубедить его, всё я понимаю…

-

Не вините себя. Главное – обошлось.

- Но ведь он мог и прыгнуть. Если бы мой знакомый не завизжал тогда, как резанный,

может, и прыгнул бы.

- Тоже вариант – наорать. Напугать ответственностью. Так родители кричат на детей – я

лучше знаю, что тебе нужно, делай быстро, или отшлёпаю. И вы могли кричать. От лица

общества, как бы поглотить мальчика общественной системой.

-

Фигово у меня получается от лица общества выступать… Наказывать

правонарушителей – одно дело, а говорить: «Мы хотим и можем тебя уберечь», этому у нас

действительно не учат.

-

Джаако, неважно, чему учат, это должно быть внутри…

-

Что ты сказала? – удивился Яша. - Жак?

153

-

Джаако. Это финское имя. Значит «вытеснитель». Форма от Джекоб. Или Яков. В

общем, это всё ты.

-

Одно время я жил во Франции, и там меня звали Жаком.

- Это всё одно и то же. Послушай меня – неважно, что ты сделаешь и что скажешь,

важно только состояние. Что ты знаешь внутри. Ты мне сказал, что все слова в той ситуации

не имели смысла. Они не имели смысла, потому что ты сомневался. А сомневаться нельзя,

если ты хочешь спасти. Твой голос не звучит уверенно и твёрдо, если ты внутри сомнение. И

твои действия не будут чёткими, если внутри нет веры. Это отличает сильного человека от

слабого. Много сильных злодеев, они тоже не сомневаются. Но и хороший человек не

должен быть слабым, какой тогда смысл – он не сможет спасти, помочь. Ни себе, ни другим.

А сила не только в насилии. Сила в спокойствии, сила в твёрдости, сила в доброте и любви.

Вы можете не знать правильных слов и ответов, вообще не разбираться в делах жизни, но

когда есть внутри уверенность хоть в одной вещи – уже достаточно.

-

Наверное, ни во мне, ни в других там, на утёсе не было даже одной этой вещи, -

ответил Яша задумчиво.

- Не верю, - ответила Орвокки твёрдо. – Хорошо. Зачем я опять ковыряюсь. Давай

сменим тему. Ты обещал рассказать, что там в Пиенисуо.

Всё время после сцены на утёсе и до вечера Яша провёл в соседней деревне, куда на этот

раз сопровождал следственную группу. Он описал девушке свои ночные приключения.

-

Бобров подбрасывал Иван, ты так думаешь? – уточнила Орвокки, прищурившись.

- Всё указывает на него. Возможно, он и Василиса. Я ещё думаю, что Анна Васильевна,

ну та старушка, которая чуть не окочурилась, собиралась рассказать мне именно об Иване.

Но он следил за ней, или что-то вроде того.

-

А языческий ритуал, чтобы подставить доярку?

-

Перевести на неё стрелки, да, - согласился Яша.

-

Но зачем? Почему именно её?

-

Про Татьяну ходят слухи, что она язычница. Возможно, она что-то знает о делишках

Ивана и Василисы, вот он и решил её подставить. Морозова так кичилась, что она в курсе

всех дел деревни. Ну либо Ивану просто требовалось прикрыть какие-то свои дела…

- Но какие? Знаешь странность? Я проверяла – сезон охоты на бобров открыт до осени

этого года. Версия браконьера не идёт. Но зачем тогда спектакль?

Яша пожал плечами.

-

Этим уже другие занимаются, - напомнил он. – Дело явно замнут. Ну может, Василису

в розыск объявят, а потом на неё повесят.

-

Но неужели у тебя нет интереса? Эта загадка имеет ответ, я уверена. Просто забудешь?

Он вновь пожал плечами, но на этот раз промолчал.

«Конечно, Яков не может забыть. На самом деле то, что дело собирались замять, только

подстегнуло его любопытство, тут уже вопрос чести. К тому же именно в тот день он увидел,