o e460f10b28ddb1c1

что маленький хвостик, везде со мной. Гарантированно остаюсь в одиночестве только

ночью, да и то приходится уходить в лес на всякий случай. А на днях узнала, что дом

охраняют боевики Контроля. Как мне теперь быть?

— Как и раньше. Никто за тобой не последует, не оставит пост любопытства ради,

— успокоил Николаев. — Выходит, у тебя никаких продвижений в тренировках нет?

— К сожалению, ноль. Вероятно, то был единичный случай, прощальный всплеск

утраченного дара.

— Намекаешь, что можешь вернуться к родителям и заявить в ВОК на

Горобинского? — проявил недовольство куратор.

— А почему бы нет?

— Мария, не глупи. Единичный случай может оказаться чудом. Ты же не хочешь,

чтобы «прощальный всплеск» снова всплеснул в застенках ВОКа? А ведь они обязательно

поинтересуются, как тебе удалось сбежать из клетки.

Меня даже передернуло от мысли, что куратор прав. Становиться подопытной

крысой я не хотела.

— Ник, как долго мне еще здесь сидеть?

— Тебя что-то не устраивает? Кто-то обижает? — насторожился куратор.

Приятно, когда о тебе переживают и заботятся.

— Нет. Даша ко мне привязывается, боюсь, ей будет больно, когда настанет время

расставаться.

— Это минус данной ситуации. Но время все лечит.

Захотелось стукнуть его за черствость. Время лечит души взрослых, а детские раны

только присыпает пылью забытья. Но там, под слоем прошедших лет, они все равно есть.

— Ник, когда я смогу покинуть Вольских?

— Скоро. Я подготовлю тебе новое место пребывания, а Алекс закончит дела, вот

тогда и приеду. Не волнуйся, я тебя не оставлю здесь навсегда. — И пошутил: — Ты мне

самому нужна, Мария.

Я помолчала, кусая губы, а потом все-таки призналась:

— Рада, что, хоть я и оказалась пустышкой, вы мне помогаете.

— Прекрати, — процедил Николаев в трубку. — Я оказываю помощь не ради твоей

уникальности.

— Извините… И спасибо вам за все. Скажите, как мои родители?

— Они грустят, Маша, но в целом держатся хорошо.

— Волки Горобинского все еще мелькают в городе?

— Да, он их не отозвал. Тебя ждут, устроили засаду.

— Гады!

— Не ругайся. Красивая девушка не должна разговаривать некрасиво.

Недаром вспомнилось, что куратор зануда, — продолжает воспитывать даже

сейчас.

Смиренно повинившись, постаралась закруглить разговор. Чувствовалось, что

Николаев не прочь еще меня попытать, но я слишком устала, чтобы терпеть его придирки.

Мелкие и несущественные, сейчас они задевали, а я не хотела быть грубой в ответ на, в

общем-то, невинные слова. И куратор, естественно, прав: брань никого не красит.

— Все же я надеюсь, ты возобновишь тренировки и вскоре будут результаты, —

подытожил наш разговор Николаев. — Добрых снов, Мария.

— И вам, Ник Никович.

С прогулки за оградой я возвращалась в растрепанных чувствах. Куратор

всколыхнул воспоминания.

Закрывшись в спальне, я достала дневник, в котором успела зафиксировать

сюрприз издевательницы-судьбы.

64

События недавнего прошлого не причиняли сильной боли, наоборот, я гордилась,

что тогда впервые победила Горобинского-младшего. Увы, решающее сражение за мое

освобождение от него еще предстоит. А вот главную победу — полное принятие своей

новой сущности, — боюсь, могу так никогда и не одержать…

Но тот день, когда оставила Андрея с носом, я запомнила до малейших,

незначительных деталей и подробно описала. Ведь всякая победа достойна

увековечивания в летописи, пускай она и пишется в толстой ученической тетради с

геометрическим принтом на обложке.

Глава 7

Флешбэк

— Вставай! — Грубый окрик ворвался в сон, будоража.

Голос был незнаком и принадлежал девушке. Девушке?!

Резво вскочив на ноги, потрясенно уставилась на посетительницу. Сквозь остатки

дремы подумалось, что за мной явились спасатели.

— Ну что ты на меня совой смотришь? Глазками своими хлопаешь невинно? У нас

мало времени! — резко заявила смутно знакомая блондинка.

Худая, тонкая, но крепкая даже на вид, с коротко остриженными волосами, она

мало походила на магичку. Скорее на вервольфа.

Я сникла. Неумолимая память подсказала: да, мы уже встречались, я ее видела в

авто Горобинского в ночь моего обращения. Он ее, если не путаю, называл Алей.

— Мало времени на что? Для чего мне вставать? Куда? — засыпала ее вопросами.

Девица покачала головой, будто крайне опечалилась моей непонятливостью:

— Через пару часов к тебе заглянет Захарий Горобинский. Знаешь такого?

К превеликому сожалению, я знала. Вожак Восточного Круга вервольфов, отец

Андрея.

— Да. Зачем ему ко мне приходить? Хочет восстановить справедливость: меня

отпустить, а сынку надавать по шее?

Сбоку кто-то хмыкнул. Я развернулась всем корпусом и смутилась: справа,

подпирая стены, стоял здоровяк. Тоже знакомый благодаря встрече с Андреем.

Девушка строго посмотрела на парня и поджала губы. Затем повернула голову ко

мне и тихо, подчеркнуто равнодушно произнесла:

— Он придет, чтобы понять, оставлять ли тебе жизнь или проще прикопать в лесу.