О чем молчит ласточка

— Всё так изменилось, — сказал задумчиво, когда они проходили по мостику через овраг, внизу которого журчал тонкий ручеёк. — Каких-то баров понастроили, киосков. Раньше тут было пусто.

Несмотря на будний день, в парке шумел народ. Орала детвора, гуляющая перед занятиями в ДДюТ, спешили на пары студенты Каразинки. Гудели свистками продавцы игрушек и сувениров, шелестели пёстрые фольгированные шарики, парящие над прилавками.

— Ты хоть успел по городу погулять? — спросил Володя.

— Нет, когда мне? — Юра пожал плечами. — Я приехал всего на три дня — и то один, последний, специально выделил для «Ласточки». Перед концертом репетировал сутками напролёт. Нужно ведь было с оркестром сыграться, прогнать программу не по одному разу. Так что только ел, работал и спал.

Они дошли до здания пиццерии — большой стеклянной коробки, скрытой в тени деревьев. На веранде были расставлены столики, но небо с самого утра затягивало тучами — мог пойти дождь. Поэтому Володя предложил сесть внутри.

Когда они расположились возле окна, Юра хмыкнул, театрально принюхиваясь.

— Пахнет знакомо. Хотя как я могу помнить запах спустя столько лет? — он хохотнул. — Но, вообще, та пиццерия была совсем другой. Знаешь, я ещё такую классную летнюю площадку помню: там столики и стулья были высечены из срубов деревьев. Огромные круглые пни — столы, а пни поменьше, с вырубленными спинками, — стулья.

Володя кивнул.

— Я помню ту летнюю площадку… — Он не стал уточнять, что приходил туда тоже со Светой — воспоминания о ней были бы сейчас лишними. — Ну а в целом какие у тебя впечатления от города детства? Харьков на что-нибудь вдохновил?

Юра уставился на него, изогнув бровь, будто его удивил вопрос про творчество.

— Неопределённые, — размыто ответил он. — Когда жил в Харькове, нечасто бывал в центре, хотя мой дом в двух станциях метро отсюда. Помню, что город был пустой — не в плане людей, а… серый, как всё при Союзе. Рекламы не было вообще. А сейчас машин стало больше, яркие вывески повсюду. Но в целом, как по мне, современный Харьков мало чем отличается от любого другого города мира. У него, конечно, есть своя история, и её видно… — не закончив фразы, Юра замолк — им принесли заказ. Дождался, пока официант расставит тарелки и отойдёт, и продолжил: — Сложно сказать, вдохновился ли я. Это скорее воспоминания и размышления, которые могут вылиться во что-то позже… Этот город для меня — всё-таки часть жизни. И то, каким я его вижу, — лишь моё восприятие, след, который я оставил здесь, люди, которых я знал. А другие, вот, например, ты — видят его по-своему. Ты ведь тоже связываешь с ним что-то своё, личное… — он поймал внимательный взгляд Володи. — Что ты так смотришь? Думаешь: «Ой, ну ты и расфилософствовался, давай уже ешь?» Ладно! — и принялся резать пиццу.

Володя прыснул и поспешил его заверить:

— Нет, конечно, я так не думаю. Мне просто интересно тебя слушать.

Потом они ещё пили кофе и говорили. Пытались решить, к какой кухне принадлежит съеденная пицца — итальянской или американской. Пришли к выводу, что к постсоветской — на пышном тесте, как у столовских пирожков, но при этом со вкусной ресторанной начинкой.

Юра рассказывал про свой тур и в каких городах побывал: Москве, Питере, Минске, Риге, Киеве.

Володя поглядывал на часы — минутная стрелка неумолимо ползла к двум. Хотелось остановить её, потянуть время, чтобы ещё хоть полчаса посидеть вот так и просто поговорить. Понаблюдать за Юрой. Запомнить его образ и голос так, чтобы въелись в память.

— А когда у тебя ещё гастроли будут? — спросил Володя.

Юра покачал головой.

— Честно, не знаю. Это занимает много времени, требует вложений… И не сказать, что это выгодно. Я же не занимаюсь академкой на постоянной основе… — он мимоходом тоже посмотрел на часы и встрепенулся. С сожалением сказал: — Чёрт, уже и ехать пора — как время пролетело. Я тебе потом как-нибудь обязательно расскажу про все эти тонкости с гастролями.

— Хорошо, — кивнул Володя, глядя на него с грустью. — Давай обменяемся номерами телефонов и асек? Адрес электронной почты ещё запиши.

Юра тут же достал телефон и стал быстро записывать всё, что говорил ему Володя. Продиктовал свои и улыбнулся.

— Теперь-то интернет развивается семимильными шагами, уж точно не потеряемся. Да?

Это был скорее риторический вопрос, но Володя абсолютно серьёзно ответил:

— Ни в коем случае.

Возвращались к машине под нарастающие раскаты грома. Моросящий дождь усилился так, что последние несколько метров пришлось бежать — косые струи внезапно обрушились с неба, зашумели в кронах деревьев вокруг площади, потекли грязными потоками по старой брусчатке.

Пока они ехали до аэропорта, больше молчали. Володя следил за дорогой — ливень зарядил нешуточный, видимость была плохая, дворники водили по стеклу, ежесекундно мелькая перед глазами.

Юра откинулся на подголовник и, повернувшись к Володе, рассматривал его лицо. Володя то и дело отвлекался на Юру, ловя прямой взгляд.

— Что такое? — в конце концов, не выдержав, спросил он.

Юра лукаво улыбнулся.