О чем молчит ласточка

— Прости меня, — только повторил он.

Юра разлил ром по стаканам, выпил свой залпом и прошептал:

— Я ни в чём тебя не виню.

Посреди ночи Володя вдруг распахнул глаза и уставился в потолок. Ему не снился очередной кошмар, а в спальне было темно и тихо. Сердце размеренно стучало в груди, он спокойно дышал, но иррациональное чувство тревоги не давало провалиться обратно в сон. «Что-то не так, — крутилось в голове, — что-то случилось».

Володя включил ночник и, как только тусклый свет немного отогнал дрёму, сразу понял, в чём причина тревоги: постель рядом была пуста. Где Юра?

«Должно быть, пошёл в ванную, а когда вставал, потревожил меня, вот я и проснулся», — успокоил себя Володя и выключил свет.

Сон снова захватывал его, в голове кружились картинки прошедшего дня, мельтешили мысли: Женя предал, Ирина презирала, Юра злился, а свою крестницу Володя больше никогда не увидит. Потом всё это перемешалось в голове: Женя злился, Оля презирала, а они с Юрой больше никогда не увидятся.

Что-то снова вырвало Володю из сна, он вдруг вспомнил: в ванной не горел свет, а постель рядом была ровно застелена — Юра сегодня даже не ложился? Но где он?

Володя открыл глаза и прислушался — везде царила полная тишина. Сон как рукой сняло, Володя резко встал, нацепил очки. Вышел в гостиную, мельком взглянул на часы — полтретьего ночи.

Едва шагнув на первую ступеньку лестницы, Володя услышал пианино. Не музыку, а лишь пару обрывистых звуков, которые сразу же стихли.

И вдруг в кабинете Юры что-то грохнуло и зазвенело, да так громко, что Володя вздрогнул от неожиданности. Он бросился бегом на второй этаж, без стука распахнул дверь.

Юра, пошатываясь, стоял посреди комнаты вдрызг пьяный. У его ног валялись сломанный стул и осколки стекла.

— Юра, что… — прошептал Володя, пытаясь понять, откуда вообще взялось стекло.

— Выйди! — рявкнул Юра, обжигая яростным взглядом. — Вон!

Володя уставился на него, открыл рот, чтобы что-то ответить, но, шокированный Юриной реакцией, не выдавил из себя и слова и захлопнул дверь.

Постоял с минуту у кабинета, прислушиваясь, что творится внутри, но там всё затихло. Он попытался открыть дверь ещё раз, но, стоило взяться за ручку, как с той стороны раздался щелчок — Юра закрылся на замок и сказал:

— Уйди, пожалуйста. — И в этот раз в его голосе уже не было злости, только мольба.

Уходить Володя не просто не хотел, а боялся. Но перечить он не решился.

Володя кое-как доплёлся до спальни, сел на кровать, сбросил очки и схватился руками за голову.

На него накатывала чудовищной силы тревога, она затягивала в себя, с каждой минутой всё больше превращаясь в настоящую панику.

Дыхание зашлось. Володя с трудом хватал ртом воздух, горло стискивало. Руки затряслись, вслед за ними задрожало всё тело. Сердце заколотилось так сильно, что заболела грудь. Страх сковал его, не давал сдвинуться с места.

Зато в голове враз опустело — никаких мыслей, сомнений, решений. Один только ужас и больше ничего.

Володя боком повалился на кровать и, едва голова коснулась одеяла, застонал в него. Почуяв что-то неладное, в комнату вбежала Герда — скуля и тревожно потявкивая, стала крутиться рядом. Ткнулась мордой Володе в ладони, которыми он закрыл лицо. Её мокрый нос приятно холодил, а дыхание, наоборот, согревало, и Володе вспомнилось старое, почти забытое ощущение из прошлого — шок от резкого контраста температур. Вспомнилась и боль — жгучая и одновременно режущая, сильная до крика, но приятная.

В мозгу вспыхнула чёткая мысль — Володя знает, как за несколько секунд прекратить эти мучения и успокоить себя, знает, как прогнать все эти мысли и страхи.

— Нет-нет-нет-нет, — зашептал Володя, — оно не могло вернуться, не сейчас, не снова. Нет-нет-нет.

Но он всё равно не смог бы добраться до ванной и включить воду — он оцепенел, вообще не мог пошевелиться. И от этого стало ещё хуже, страх прочно сковал, сдавил горло, и никак не удавалось хоть немного ослабить эту хватку.

«Нужно позвать Юру, сказать, что у меня рецидив, — пульсировало в голове. — Юра придёт, он поможет».

Володя, не в силах говорить, простонал Герде:

— Позови его, позови.

Но собака не знала такой команды и только неуверенно тявкнула. Сквозь вязкий ужас блеснула трезвая мысль — нужно привлечь внимание. Если Володя не может говорить, то Герда может залаять.

— Голос, Герда, — прохрипел Володя. — Голос.

Та гавкнула, он повторил команду, и собачий лай разнёсся по дому. Володя стал ждать. Не понимая, сколько времени прошло — минута или час, — он снова и снова командовал. Собака лаяла, но Юра не приходил.

Когда небо за окном стало светлеть, Володя, превозмогая боль, попробовал пошевелиться. Мышцы закоченели, тело еле двигалось. Он кое-как дотянулся до ящика тумбочки, нашёл снотворное, выдавил в рот прямо из блистера и разжевал горькую таблетку, не запивая.

Через пару минут он смог нормально улечься на кровать, закрыл глаза, надеясь быстрее уснуть. Но, несмотря на таблетки, сон не шёл. Сквозь мутную дрёму Володя ждал, что распахнётся дверь спальни, войдёт Юра, устроится рядом и успокоит его.