o c8ff1f2d58349f8a

Рука Эридана зависла над дверной ручкой лишь на мгновение, пока он

принимал решение, а в следующий миг яркая вспышка телепортации

известила зельевра, что его визави решил покинуть палату далеким от

классического способом.

***

Яркий солнечный день. Я открываю резные ставни своего окна, чтобы дать

свежему ветру ворваться в мою комнату. Вместе с легким морским бризом в

помещение, словно внезапное цунами, вносятся птичьи голоса из цветущего

сада и великолепные дурманящие запахи роз. Я бы предпочла, чтобы под

окнами цвели гладиолусы, пускай у них и нет аромата, но садовник сказал,

что в этом мире таких цветов не существует. Надо будет обязательно

попросить Трою, чтобы в следующую Луну принесла пару саженцев.

- Эль! Ты уже проснулась? - в мою дверь без стука врывается Кристина,

она шуршит путающимися юбками, но бежит очень спешно, словно несет

самые важные в жизни новости.

- Что случилось?

- Ты не поверишь! - восторженно начинает подруга, и мне сразу хочется

съязвить и продолжить ее фразу.

- Вы с Якиным улетаете в Гагры???

Кристина хмурится и несильно бьет меня по плечу.

- Дурка! Все намного круче! Мне пришел конверт! Такой же, как вчера

Анфисе!

Я заворожено смотрю на подругу, и меня терзают противоречивые чувства

- я одновременно невероятно рада за нее, и в то же время, где-то внутри души

завидую белой завистью... Мне ведь конверта не приходило...

Но я улыбаюсь и кидаюсь обнимать Кристинку...

- Поверить не могу! Ты уже ответила? Согласилась?!

- Конечно! - расплывается подруга. - Я его как только увидела, сразу

поняла - от такого мужика надо иметь детей! Эль, я выхожу заму-у-ж!!!

166

Попискивая от счастья, Кристина едва ли не прыгала по комнате. Это было

странно и удивительно, видеть брюнетку такой легкой, взбалмошной,

несерьезной.

- Как это было? Он принес конверт сам или попросил кого? - потребовала

я, но ответа не дождалась, потому что картина вдруг резко изменилась.

Вечер. Прохладно. Я вновь стою у окна, но теперь пытаюсь его закрыть.

Ветер с моря усиливается, отчего захлопнуть ставни становится сложнее,

между створками постоянно путаются легкие тюлевые занавески.

- Тебе помочь? - раздается за спиной его голос, а теплая рука ложится на

талию и притягивает к себе.

Мне приятно, ведь я прижимаюсь спиной к его телу, а его горячее дыхание

путешествует по моей шее, но в то же время мне обидно:

- Нет, не стоит, я сама! - и, высвобождаясь из объятий, продолжаю упрямо

сражаться с окнами.

- Вот почему ты такая? - кажется, он тоже обиделся.

- Какая?

- Вредная.

Я пожимаю плечами и наконец-то закрываю злосчастные створки. Окна

захлопываются, дребезжа стеклами.

- Ну так найди другую... В твоем положении - это не должно стать большой

проблемой!

- Все дело в конверте? - догадавшись о причинах моего настроения,

спрашивает он.

А я решаю обернуться, чтобы высказать ему все в глаза.

- Я не собираюсь становиться королевской любовницей! - вспыхиваю

гневом и тут же осекаюсь, потому что вижу того, кого не ожидало увидеть

мое сознание.

Эридана, который с нежнейшей улыбкой протягивает мне белоснежный

конверт…

***

Глаза я раскрываю так же резко, как и вскакиваю с постели. Рывком.

Хочется вылить на себя ушат ледяной воды, нырнуть в прорубь, убиться

головой об стену, пол, кафельную плитку.

Тело горит, голова трещит. И дурацкий сон все не хочет идти из головы.

Приснится же такое!

167

Устало падаю обратно на подушку. В свои объятья она меня принимает

неохотно, неприветливо, словно говоря: как ты можешь спать, когда вокруг

тебя такое творится?

А творится полная вакханалия ‒ уже вторые сутки занятия отменены,

вместо них курсантов водят на допросы к Эридану, а слухи о том, что

произошло на балу и после него, разносятся по академии и обрастают уже

совсем недетскими подробностями.

Вначале неизвестным оставался только сам механизм такого «сломанного

телефона», потому что всем учащимся было запрещено самостоятельно

выходить за пределы своих блоков без сопровождения преподавателей и

общаться между собой. А затем количество снующих в коридорах

конвертиков, аналогов магического чата, стало резко увеличиваться.

Бумажные свитки, журавлики, письма порхали по коридорам, метеоритами

перемещались между блоками и вскоре стали самым массовым средством

информации из всех возможных.

Единожды в блок к фрейлинам заходил Арвенариус, заявил, что академия

ныне на военном положении и любое, даже малейшее нарушение мер

безопасности приравнивается к отчислению.

О том, что произошло с Троей, открытым текстом студентам никто не

заявлял, но те, кто уже побывал на допросе у Эридана и возвращался оттуда,

непременно выкладывали на всеобщий суд и обсуждение странные вопросы,

которые им задавали. Уже к вечеру первого дня все знали, что на Трою

совершено покушение, а утром второго в красках обсуждали интимную