o 98f6fe69ff972b4b

бывшего рядом в избытке, а к вечеру был готов загон, куда и

поместили больную лошадь, ожеребившуюся через несколько

дней.

Возвратившийся с охоты Од умилённо смотрел на

крохотного жеребёнка, беспомощно лежавшего на объедках

приносимого матери корма, а рядом лежала она, вконец

обессилевшая, и Од вдруг беспокойно подумал, что если

кобыла будет очень плоха, то придётся её забить, тогда

погибнет и жеребёнок, потому что его нечем будет кормить.

Беспокойство не покидало его до тех пор, пока они в конце

20

концов не поправились: и мать, и жеребёнок. Радости детишек

по поводу рождения лошонка не было предела; и если кобыла

была слаба, но всё же явно сторонилась людей, то жеребёнок,

напротив, начал осторожно подходить к рукам. Тем временем

были забиты последние оставшиеся в загоне лошади и пора

было готовиться к большой охоте, поэтому кое-кто в роду

настаивал на том, чтобы забить и жеребёнка, и кобылу, но Од

самым решительным образом воспротивился этому,

потребовав начать подготовку к большой охоте немедленно, но

сохранить жизнь жеребёнку до тех пор, пока не будет крайней

нужды. Ро договорился с соседними родами, и с утра

следующего дня была назначена подготовка к охоте. Всё это

время Од или Ун следили, чтобы никто не подходил к загону с

оружием в руках. Наконец настал день согласования времени

охоты, Ро послал Ода и ещё одного охотника с этой целью к

соседям. По приходе к месту их стоянки которых, посыльные

увидели возле пещеры хижину, сделанную из стволов тонких

деревьев, покрытую ветками и лошадиными шкурами, где

жили охотники рода в период подготовки к охоте. Перед

хижиной горел костёр, а на вертеле над костром был привязан

труп мужчины. После согласования срока охоты Од

поинтересовался, чем вызван тот костёр перед хижиной, и ему

объяснили, что был нарушен запрет на половую связь в период

подготовки к охоте. Од понял, что в пещере горит второй такой

же костёр с женщиной на вертеле.

Вторая охота прошла более удачно, убитых и покалеченных

лошадей было в два раза больше, и, поскольку кобылы уже

жеребились, погибло много молодняка, причём несколько

жеребят задавили, затоптали на площадке, над обрывом.

Несмотря на то что прибыли люди отставшего рода, справиться

с тем количеством мяса, которое было необходимо

использовать в первую очередь, не представлялось возможным,

поэтому через день начавшие разлагаться лошадиные трупы

пришлось удалить на приличное расстояние, предварительно

содрав с них шкуры.

21

Лето было в полном разгаре. Жители пещеры не

бедствовали; даже присоединившиеся люди из распавшегося

рода давно поправились и окрепли, забыли все горести и

невзгоды, охотники всё так же занимались своим делом, Ун

почти постоянно был с Одом, находя время, однако, ухаживать

за жеребёнком. Мать-кобылу всё-таки пришлось забить: у неё

пошла горлом кровь, но жеребёнок, к счастью, уже окреп и мог

питаться зелёным кормом, и, несмотря на то что потеря

материнского молока не прошла бесследно, он всё-таки

перенёс это и был довольно бодр, принимая корм с рук,

позволяя чесать себя и трепать за загривок. Дети толпой

окружали его, когда им позволяли это, а Од запретил

причинять ему боль из опасения, что он будет сторониться

людей.

Юл, вождь попавшего в беду рода, выздоровел, раны его

зажили, но если он поначалу держался скромно, то в последнее

время становился всё агрессивнее и наглее, и Од насторожился

ещё более, чувствуя нарастающую опасность. Лю, лебезивший

перед Ором, старался теперь угодить и Юлу, и хотя тот и

другой не нашли между собой взаимопонимания, угодливость

Лю всё же не отвергали.

Однажды Од с Уном, Лю и ещё двое охотников обложили

кабана, а преследуя его, раненого, они вдоль неглубокого

оврага выбежали на поляну, что было концом для кабана,

поскольку брошенные охотниками дротики тут же достигли

своей цели. Кабан визжал, волоча по земле парализованный

зад, подбежавший Од выдернул торчавший из его тела дротик

и, сторонясь брызжущей кровавой пеной пасти с мощными

клыками, нанёс точный удар в горло. Кабан захрипел и забился

в судорогах. Наблюдая за конвульсиями животного, Од не

заметил, как вдруг остался один, а подняв взгляд, остолбенел:

от леса в его сторону не спеша шла огромная полосатая кошка.

Привыкший за свою богатую событиями охотничью жизнь к

неожиданностям, он не сразу пришёл в себя, между тем как

тигр уже был близко. Тело встряхнуло паническое побуждение

22

— бежать! Однако Од взял себя в руки — бежать было уже

поздно, он напрягся, уняв дрожь, и стал пятиться к обрыву,

ощущая спиной его приближение; оглянулся: обрыв не был

глубок. Невысокий дерновый уступ высотой в половину