o 87ee429dfed6640c

— Зачем? — тихо спросил он, его голубые глаза прожигали меня. — Тебя это

возбуждает, не так ли? Я вижу это по твоему лицу. Ты покраснела и тяжело дышишь.

— Отпусти меня, — повторила я.

Это бред. Я не возбуждена. По крайней мере… не разумная часть меня. Только мое

тело… ладно, мое гребаное тело реагировало животными инстинктами, не поддающимися

разуму.

Это ничего не значит.

— Возможно, мы сможем это как-то исправить, — пробормотал он, горячо дыша

мне в рот, рукой медленно скользя от моего бедра до талии. Я старалась не думать о том,

как хорошо ощущается тепло его руки и как безвольная часть меня хочет, чтобы это не

прекращалось. Как только его пальцы коснулись моей груди, что-то во мне щелкнуло. В

бешенстве я подняла руку и залепила ему пощечину.

Сильно.

Я действительно ударила его, реально сильно.

Громкий звук, словно щелчок хлыста, прозвенел в моих ушах. Словно взрыв

бомбы. Звон в воздухе, шок от произошедшего и ощущение, что душа покинула тело.

И потом долбаный страх.

Ох, дерьмо. Дерьмо, дерьмо, ебаное дерьмо. Что, блядь, я натворила?

Его руки мгновенно опустились, он отшатнулся с выпученными глазами и

отвисшей челюстью. Его щека стала пунцово-красной, а на лице читалась смесь ярости

и… чего-то еще. Как будто… восхищения и… чего-то животного и…

Без предупреждения он внезапно обвил рукой мою шею, резко притянув меня к

себе, и обрушил свои губы на мой рот. Я оцепенела от ощущения его удивительных губ.

Тепло его большого тела обволакивало меня, сердце взволнованно колотилось в груди. Он

прижался ко мне. Ощущение его толстого стояка вызвало в моем животе трепет,

опускающийся все ниже, вызывая волну возбуждения в самых потаенных местах. Я

чувствовала, словно угли разгораются внутри меня. Это было странное ощущение.

Возбужденная, я окунулась в его объятия и раскрыла губы, приветствуя поглаживающие

движения его языка. Я дрожала, тяжело дыша ему в рот. Он был великолепен на вкус.

Необыкновенно хорош для монстра.

Без предупреждения другой рукой он скользнул по моей спине и сжал мою задницу,

твердо удерживая напротив него. Он действовал, словно имел право прикасаться ко мне

так, как захочет. Самоуверенный ублюдок, знающий, что превращает меня в

расплавленную огненную лаву, готовую взорваться по его команде.

Мои ноги дрожали, между бедер покалывало. Клитор запульсировал, боль внутри

меня нарастала с каждой секундой. Он не прерывал поцелуя, его твердая рука по-

прежнему была обернута вокруг моей шеи. В моем мозгу стали проноситься тысячи

образов. Я представляла, как он поднимает меня и распластывает на столе. Думала о том,

как хорошо будет ощущать его внутри, когда он погрузится в меня, заполняя мою пустоту

миллиметр за миллиметром. Мне было удивительно хорошо в этой фантазии. Это все

оттого, что я чертовски возбуждена.

Мне было стыдно, что я не могла этого контролировать, но мои губы умоляли его

не останавливаться. Господи, не останавливайся! Я стонала в его руках — блядь, я

реально стонала — его ласки подводили меня к оргазму.

А потом так же резко он оторвался от моего рта, и я чуть не застонала снова — на

этот раз от сожаления. Моргнув, я открыла глаза и встретилась с его озадаченным

взглядом. Его грудь вздымалась вверх-вниз. Он убрал от меня руки и сделал шаг назад.

Глаза все еще прикованы к моим с выражением «какого хрена только что произошло» на

лице. Я была уверена, что выгляжу так же.

Я не могла вымолвить ни слова.

А что тут скажешь? Типа, эй, почему ты целуешь меня после того, как я влепила

тебе пощечину? Почему мне это тоже понравилось? Минуточку, есть более важный

вопрос: почему тебе это понравилось? Пожалуйста, просвети меня, и, может, мы

сможем продолжить то, что делали: пощечины и объятия, и поцелуи — все остальное!

Конечно, нет. Возбужденную Эмму надо утихомирить и запереть в клетку.

Маленькая распутница. Постыдилась бы!

Собравшись, он откашлялся.

— Считай, теперь мы квиты, — сказал он опасно низким голосом.

В его голосе сквозило возбуждение, я поняла это. И, мой Бог, это было горячо.

— Все должно остаться здесь, — грубо продолжил он, его тяжелый взгляд

остановился на моих глазах. — Я не хочу, чтобы что-то всплыло снова только потому, что

ты снова откроешь свой симпатичный гребаный ротик. Иначе мне придется вернуться и

использовать этот маленький гребаный рот снова. Поняла?