o 7cd5ecbb508da27d

понять что-либо по выражению ее лица он не сумел.

Доусон двинулся к ней навстречу, и она, слабо улыбнувшись ему, тут же отвернулась. Доусон

почувствовал, как внутри у него рождается паника.

Он сел в кресло-качалку и, молча сцепив руки, наклонился вперед.

- Не хочешь поинтересоваться, как прошел разговор? - наконец спросила Аманда.

- Я решил, ты в итоге сама все расскажешь, - сказал Доусон. - Ну если захочешь.

- Неужели я так предсказуема?

- Нет, - возразил Доусон.

- Оказывается, предсказуема. Не то что моя мать... - Аманда потянула себя за мочку уха.

-Если я когда-нибудь скажу тебе, что поняла свою мать, напомни мне о сегодняшнем дне.

- Хорошо, - кивнул Доусон.

Аманда глубоко вздохнула, а когда наконец заговорила, ее голос прозвучал необычно

отстраненно.

- Когда она приближалась к крыльцу, я была почти уверена в том, как будет развиваться наш

разговор, - сказала Аманда. - Сначала она спросит, понимаю ли я, что творю и какую

грандиозную ошибку совершаю. Затем последует лекция о последствиях и ответственности, после чего я ее перебью, сказав, что она ничего обо мне не знает. Я хотела донести до нее, что

любила тебя всю жизнь и что Фрэнк уже не может сделать меня счастливой. Что хочу быть с

тобой. - Аманда повернулась к Доусону, надеясь найти у него понимание. - И почти уже

высказала ей все это, но потом... - Доусон следил за выражением ее лица. - Все же она может

заставить меня усомниться в чем угодно.

- Ты имеешь в виду нас с тобой, - произнес Доусон, и комок страха еще более затвердел.

- Я имею в виду себя, - едва слышно прошептала Аманда. - Хотя и нас тоже. Ведь я

действительно собиралась все это сказать ей. Именно это, потому что это правда. - Аманда

тряхнула головой, словно пытаясь прояснить мысли, избавиться от иллюзий. - Но мама

заговорила, и реальность тут же напомнила о себе. Я вдруг услышала, что говорю нечто

совершенно иное. Как будто работали две радиостанции, одна из которых транслировала

некую альтернативную версию той, которой я должна придерживаться. В альтернативной

версии я говорила, что не хочу, чтобы Фрэнк все узнал обо мне, что меня дома ждут дети, для

которых любые мои слова и оправдания на самом деле будут продиктованы элементарным

эгоизмом.

Аманда замолчала. Доусон наблюдал, как она машинально крутит на пальце обручальное

кольцо.

- Аннет еще маленькая, - продолжила Аманда. - Представить себе не могу, как ее можно

лишить матери или отца. Как объяснить ей ситуацию, чтобы она поняла меня? А Джаред и

Линн? Они почти взрослые, но от этого не легче. Как они отреагируют, узнав, что я разрушаю

семью ради тебя, словно пытаюсь вернуть свою юность? - В голосе Аманды сквозила боль. -Я

люблю своих детей, и их разочарование разбило бы мне сердце.

- Они тебя любят, - сказал Доусон, сглотнув комок в горле.

- Да. Поэтому я не хочу ставить их в такое положение, - возразила Аманда, отколупливая

отслоившуюся краску на кресле-качалке. - Не хочу, чтобы они чувствовали по отношению ко

мне ненависть или разочарование. А Фрэнк... - Она судорожно вздохнула. - Да, у него есть

проблемы, и мне больших усилий стоит не позволить окончательно угаснуть своим чувствам.

Он неплохой человек и всегда будет жить в моем сердце. Иногда мне кажется, что он

продолжает функционировать в нормальном режиме только благодаря мне. Но он не тот

человек, который сможет пережить мою измену. Ему не оправиться от такого удара. Это...

убьет его. Он совсем сопьется. Или впадет в глубокую депрессию, с которой не сможет

справиться. Я не смогу пойти на такое. - Плечи Аманды поникли. - И потом - ты.

Доусон почувствовал, что она скажет дальше.

- Мы замечательно провели выходные, но это не настоящая жизнь, а что-то вроде медового

месяца, который вскоре кончится. Можно уверять себя, что этого не случится, давать какие

угодно обещания, но это неизбежно, и спустя какое-то время ты уже не будешь смотреть на

меня так, как смотришь сейчас. Я перестану быть женщиной твоей мечты, девочкой, которую

ты когда-то любил, а ты - моей единственной настоящей любовью. Ты превратишься в

человека, презираемого моими детьми, презираемого за развал нашей семьи, и тогда увидишь

меня в истинном сеете - обыкновенной стареющей женщиной под пятьдесят, с тремя детьми, которые, возможно, даже ненавидят ее и которая в конце концов из-за всего этого

возненавидит себя сама. Да и ты тоже меня возненавидишь.

- Это неправда, - твердо заявил Доусон.

Аманда собрала волю в кулак, стараясь сохранить решительность.

- Это правда, - сказала она. - Любой медовый месяц имеет конец. Доусон положил ей руку на

колено.

- Время, которое мы с тобой проводим вместе, не медовый месяц. Это время, когда нам с

тобой не нужно ничего скрывать. Я хочу по утрам просыпаться рядом с тобой, а по вечерам

сидеть против тебя за обеденным столом, рассказывая, как провел день, и слушая о том, что

произошло с тобой. Я хочу смеяться с тобой и засыпать, держа тебя в своих объятиях.

Потому что ты не просто женщина, которую я когда-то любил. Ты мой самый лучший друг, то лучшее, что есть во мне, и я не могу себе представить, что придется снова отказаться от