o 7cd5ecbb508da27d

вспоминала и другие странности в тот вечер. Аманда рылась у него в шкафах, думая, что бы

приготовить на ужин, а Так сидел за столом и курил.

- Ты какое вино любишь, красное или белое? - внезапно, ни с того ни с сего спросил он.

- Когда как, - ответила Аманда, перебирая консервы. - Иногда за ужином люблю выпить

бокал красного.

- У меня тут есть кое-какой запас, - объявил Так. - Вон в том шкафу. Аманда обернулась.

- Откупорить бутылку?

- Да я никогда его особо не любил. Мне лучше, как всегда, пепси с арахисом. - Он стряхнул

пепел в щербатую кофейную чашку. - Я и свежие стейки все время покупаю. Мне их по

понедельникам доставляют от мясника. Они на нижней полке в холодильнике. Решетка для

гриля на улице за домом.

Аманда шагнула к холодильнику.

- Поджарить вам стейк?

- Нет. Я обычно их на конец недели оставляю.

Аманда застыла в нерешительности, не понимая, к чему он клонит.

- То есть... вы меня просто ставите в известность?

Так молча кивнул, не сказав больше ни слова. Все это Аманда приписала возрасту и

усталости. В итоге она приготовила ему яичницу с беконом и, пока Так сидел в кресле у

камина, укутавшись в одеяло и слушая радио, прибиралась в доме. Она отметила про себя, как он сгорбился и усох, каким стал маленьким по сравнению с тем мужчиной, которого она

знала в детстве. Перед самым отъездом, она подошла к нему и поправила одеяло, решив, что

он заснул. Он тяжело дышал. Аманда наклонилась и поцеловала его в щеку.

- Я люблю вас, Так, - прошептала она.

Он слегка пошевелился, будто во сне, но, когда она развернулась, чтобы уйти, вздохнул.

- Как я скучаю по тебе, Клара, - пробормотал он.

Это были последние слова, которые она от него слышала. В них сквозила боль одиночества, и

Аманда вдруг поняла, почему он когда-то принял к себе Доусона. Наверное, Таку и тогда

было одиноко.

Аманда позвонила и сообщила Фрэнку, что доехала. Но у него уже заплетался язык. После

нескольких слов она отключилась и порадовалась, что дети на эти выходные разъехались из

дома.

Найдя на верстаке планшет с зажимом для бумаги, она задумалась, что теперь делать с

машиной. Изучив записи, Аманда выяснила, что «стингрей» принадлежит защитнику

«Урагана Каролины», и мысленно для себя отметила, что нужно обсудить этот вопрос с

юристом, занимающимся имуществом Така. Отложив в сторону планшет, она поймала себя

на мыслях о Доусоне. Он тоже был частью ее тайны. Если рассказывать Фрэнку о Таке,

пришлось бы рассказывать и о Доусоне, а Аманде этого не хотелось. Так всегда понимал, что

на самом деле именно из-за Доусона она приезжала к нему, особенно вначале. Так не

возражал: он как никто другой понимал, насколько сильна память. Бывало, когда сквозь навес

пробивался солнечный свет, заливая двор Така жидкой дымкой позднего лета, Аманда почти

физически ощущала рядом с собой присутствие Доусона, и это в очередной раз доказывало, что Так далеко не сумасшедший. Душа Доусона, как и душа Клары, присутствовала здесь

всюду.

Аманда знала, что пустое дело гадать, как повернулась бы ее жизнь, останься они с Доусоном

вместе, однако последнее время ее все чаще тянуло сюда. И вместе с этим все живее

становились воспоминания. Из глубин памяти всплывали давно позабытые события и

ощущения прошлого. Здесь ничего не стоило вспомнить, какой сильной она чувствовала себя

рядом с Доусоном, какой исключительной и красивой. Как она была уверена тогда, что

Доусон - единственный человек на свете, который ее действительно понимал. Но главное -она

помнила, как безоглядно любила его, и ту беззаветную страсть, с которой он любил ее.

В своей спокойной манере Доусон убедил ее, что нет ничего невозможного. Аманда

передвигалась по забитому вещами гаражу, пропахшему бензином и маслом, ощущая на себе

груз сотен проведенных ею здесь вечеров. Она пробежала пальцами по скамейке, на которой

просиживала часами, наблюдая за Доусоном с черными от масла ногтями, склонившимся с

гаечным ключом над открытым капотом фастбэка. Уже тогда его лицо было лишено

свойственной юности мягкости и наивности, которую она наблюдала на лицах других

сверстников. Когда же двигались мышцы его рук, тянущихся за очередным инструментом, она видела тело мужчины, которым он уже почти стал. Как и все обитатели Ориентала, она

знала, что отец его регулярно бил, и когда Доусон работал без рубашки, на его спине

виднелись шрамы, как видно, оставленные пряжкой ремня. Неизвестно, знал ли о них сам

Доусон, и от этой мысли смотреть на них становилось еще тяжелее.

Доусон был строен и высок, темные волосы падали ему на глаза, еще более темные, чем

волосы, и Аманда знала, что с годами он станет лишь красивее. Он совершенно не походил на

остальных Коулов, и она как-то раз поинтересовалась, не похож ли он на мать. Они тогда

сидели в его машине, в лобовое стекло которой стучал дождь. Доусон тоже, как и Так, почти

всегда говорил тихо и спокойно.

- Не знаю, - ответил он, протирая запотевшее стекло. - Отец сжег все ее фотографии.

Однажды, в конце их первого совместного лета, они глубокой ночью спустились в небольшой

док в бухте. Доусон где-то слышал, что ожидается метеоритный дождь. И вот они улеглись на