o 7416d5c860a16ad6

по двору; гоняли мяч; перемахнув через высоченный забор ближайшей стройки, прятались за

бетонные плиты; стреляли, ползая по-пластунски на пузе; бросали бутылки с карбидом в лужи, лихо прыгали с гаражей. Сверху, из окна было видно то, что старались скрыть друг от друга

противники.

Ему тоже очень хотелось играть, но напроситься он никогда бы не посмел. Когда его, наконец, отпустили погулять во двор и он, выходя из подъезда, разворачивал конфетку из

фантика, Пельмень подошёл к нему и снисходительно спросил: “ В войнушку буш?” –

Польщённый неожиданным предложением, быть принятым в дворовую кампанию, тот обрадовано

закивал головой.

– Давай сюда! – Пельмень кивнул на конфету! Руслан покорно протянул зажатый кулачок.

Это был первый членский взнос.

Русланчик интуитивно чувствовал какой-то подвох в неожиданном предложении. Но что же

мог поделать он? Ему представился случай быть принятым в среду сверстников. Он был готов

шагнуть в неизвестность, боясь её . “Ну, что ж, ведь я об этом мечтал. Всё равно никогда не

знаешь, куда заведёт твоё решение, чем это закончится. Ладно, там видно будет, куда попал”.

Пельмень, долго не раздумывая, сунув обрывок картонной упаковки ему под рубашку, приказал пойти в тыл врага и доставить в штаб секретный пакет. Но, заметную, чуждую

внешность самого курьера, трудно было скрыть. И очень скоро Русланчик услышал сзади: " Не с

места! Руки вверх! Хэндэ-хох!" – вражеский лазутчик попался, и с заломленными руками был

отправлен на допрос. В этот момент, выглянувшая из окна мать Руслана, спасла пленника, строго

позвав его домой.

Пельмень закрепил за Русланом незавидную роль перебежчика, пленника, вражеского

разведчика. То пошлёт его в лагерь противника добыть карту – ничего не значащий клочок

бумаги, на пути выставив засаду, то, испытывая презрение к чистенькому, хорошо одетому

Русику, поставит охранять “вражеский дзот”, которым была помойка. Русланчику приходилось

подолгу стоять “в карауле”, в то время как ребята прятались в песчаных горах цементного завода, расположенного неподалёку; преследовали ”подозрительного типа”, лазали по деревьям.

Пельмень просто глумился и травил ребёнка, вымещая на нём свою ненависть.

Руслану было обидно и неинтересно, игра для него превратилась в издевательство, но он

вынужден был покориться силе. “Фриц” – эта кличка приклеилась к нему, а роль стала

постоянной, только увеличивая неприязнь к чужаку, и даже когда игра была окончена, враждебное

отношение к “Фрицу” оставалось прежним. Его дразнили и обижали.

Чижику было жалко маленького, слабенького Русланчика и ему часто хотелось заступиться

за него. Ему было ясно, откуда в Пельмене ненависть к беззащитным . Но он подсознательно

понимал, что именно в игре выясняются истинные отношения. Можно было бы по-другому

расставить роли, учитывая особенности характера каждого, никого не унижая и не обижая. Но как

переубедить этого недалёкого увальня, который только на улице в окружении мелких пацанов

чувствует свою силу и значительность, над которыми можно показать свою власть, на ком можно

выместить злость и накопившиеся обиды, самоутвердиться, унижая тех, к кому испытываешь

неприязнь.

“Дома – то он – тихий, шёлковый. А как только вызовут родителей в школу, да поставят в

известность о его “примерном поведении” и перечислят все предметы, по которым он не

успевает, да мать скажет отцу: ”займись сыном, совсем от рук отбился”, а отец вытащит

ремень, да вольёт ему по первое число – тут от нашего командира ничего не останется… Да,настоящий командир – это в первую очередь сила.”

Рассудив таким образом, Колька решил развивать в себе недостающие, по его мнению

качества – силу, волю и решительность. Для этого он записался в секцию бокса. Там его, как и

следовало ожидать, крепко отлупили. Походив туда совсем немного, получив хороших оплеух, разукрасивших его бурыми синяками и расквасивших нос, он разочаровался и обогащённый

новым опытом, сделал вывод, что и это не его путь.

Однажды, когда “Фрица” взяли в плен, Пельмень велел “пытать” его, чтобы узнать пароль.