Нумерос 78 (СИ)

В комнате, где она проживала вместе с остальными фраксьонами Трес, Апачи проснулась сегодня одна. Уж неизвестно, кто принес ее сюда, раздел, заботливо уложив в постель и накрыв одеялом, но девушка искренне надеялась, что этим все и ограничилась. Выпив мутное содержимое из маленькой бутылочки, оставленной на прикроватной тумбочке, Апачи вздохнула слегка посвободней. Надпись на самодельной этикетке, сделанная манерным подчерком Октавы, гласила «Антидот» и, похоже, ничуть не обманывала.

Умывшись, переодевшись и приведя себя в порядок, арранкарка решила отправиться на поиски подруг, предварительно заглянув к Халлибел. Трес Эспада была у себя и, судя по частям одежды, разбросанной на полу, добралась она в свою комнату самостоятельно. Возможно даже, это Тиа и позаботилась об Апачи. Последнее предположение вызвало у девушки прилив благодарности, но уже следующее наблюдение по остроте эмоций перекрыло все остальное… Одежда на полу! Ее было слишком много!

Гневный взгляд Апачи метнулся на постель хозяйки, и светлая мужская рука, лежавшая поверх смуглой кожи, сразу же бросилась ей в глаза. Почему-то единственной мыслью, промелькнувшей у арранкарки в голове в тот момент, было: «Если это — ОН, убью на месте!» И видимо, поддавшись первому порыву, Апачи, не раздумывая, ухватила что-то тяжелое и врезала этим по возвышению под белой материей.

— Как ты посмел..!

Непонимающий вскрик был сопровожден простыней, взметнувшейся вверх, и следующий удар арранкарки оказался перехвачен на середине.

— Вконец сдурела, разноглазая!

Неожиданно увидев прямо перед собой помятую физиономию Секста Эспада, Апачи смогла лишь громко ойкнуть. Спустя еще пару секунд до девушки дошло, что предмет, которым она ударила Гриммджоу, это его собственный занпакто в ножнах.

— Тебе жить надоело?! — судя по всему, голова у синеволосого арранкара болела ничуть не меньше, чем у Апачи, так что хорошего настроения от подобной команды «подъем» ему определенно не добавилось.

— Я… Ты… Разве не Нацу… А… Вы…

Спасла фраксьон Халлибел, чья рука неторопливо скользнула над плечом у Гриммджоу, касаясь кожи арранкара, и обхватила того за мускулистый торс.

— Да оставь ты ее, — промурлыкал голос Тии, после чего Трес без всякого сопротивления увлекла Сексту обратно к себе. — Апачи, с завтраком нам сообрази. И от головной боли что-нибудь поищи…

— Слушаюсь, — пискнула арранкарка, аккуратно положив катану обратно на пол и пулей выскочив за дверь.

— Бешеная она у тебя…

— Просто не проснулась еще после вчерашнего… На чем мы, кстати, там остановились?

— Что-то плохо помню… Может, еще раз сначала?

* * *

Все-таки в том, чтобы всегда и везде оставаться джентльменом, есть свои определенные недостатки. Такие, например, как ощущения этого отнюдь не прекрасного утра, которые мне пришлось пережить на собственной шкуре. Вообще-то, я планировал удрать из Лас Ночес еще спозаранку, и даже договорился на эту тему с Вернерром. Но судьба подкинула мне сюрприз в виде одной капитально укушавшейся леди, позаботиться о которой, как неожиданно выяснилось, кроме меня было попросту некому.

К концу вечера (а точнее уже под утро) остальные подружки-фраксьонки Апачи-чан, не без моего подспудного участия, оказались слишком поглощены неожиданным вниманием со стороны пары подвыпивших «кавалеров». Да и их хозяйка мало-помалу сдалась под неудержимым напором одного синешерстного котяры. Вот и пришлось мне вместо утреннего моциона до КПП заняться доставкой наклюкавшейся девушки по месту ее непосредственной прописки. Заодно я оставил ей еще и флакончик с «противоядием», любезно состряпанным для меня Заэлем накануне гулянки. Ну, вот не смогла моя хрупкая душевная организация спокойно вынести мысли о том, как, фактически по моей вине, будет мучиться по пробуждению это несчастное создание. А судя по ее состоянию, помучиться ей предстояло изрядно.

Несколько раз я со своей ношей попадался на глаза другим арранкарам, поэтому можно было надеяться, что Апачи очень скоро узнает подробности своего возвращения в покои Тии. Но пока, разобравшись с этим моментом, я вынужден был отправиться обратно в царство колб и мензурок, потому как чудовищный треск в голове и курятник во рту не добавляли положительных эмоций, которые были мне так нужны в связи с предстоящим действом. Возможно, важнейшим действом во всей моей новой жизни.