Нулевой предел. Том 1

— Да так, одни сплетни сплошные, никаких писем, новостей. У кого корова подохла, кого жена зарубила, а вон на окраине прачка открылась. Только, — неуверенно продолжал Праль, — единствена народ беснуется.

— И чего ради?

— Говорят, мол с берега дракон летает, дак не один; с деревней ближних скотину по полям таскает.

— Дракон? — неожиданно удивлённо для себя воскликнул я, что даже уши кисточками описали круг.

— Ага, государь. Но я его сам не видывал, точно сплетни какие.

— А на какую деревню, говоришь, напали, Праль? — щуря глазами, осторожно спросил я.

— Дак это, До’отор близь Иривера. Оттуда все слухи и ползут. Было приехал оттуда караван купечий, да глаза у всех с цефейн, мол дракон сравне дюжины коней в длину видывали. Они-то давно вымерли, драконы-то. Остались разве виверны, да змеи чудные, малые такие, как ужаки.

— Ну, может вечерком заеду, узнаю чего.

— Ой, — заторопился Праль, корча недоверчивую мину, — не стоит оно того, вашбродь, впрочем дело ваше.

Может, спутали с чем схожим? Виверной, например. Во всяком случае, это очень даже интересно.

* * *

Как и задумывалось, вечером я прибыл в До’отор. Ничего в Кревенфоле меня особо не держало, так, словно простое официальное лицо.

— Здравствуйте, люди добрые, — облачённый в толстенный, что иронично, тёмно-синий балахон из драконьей шкуры и твердую, как панцирь, чёрную кожаную куртку, в общем, в наряде не официальном, я слез с коня и обратился к двум молодчикам, грызших что-то сидя на лавке. — Где, подскажите, староста ваш живёт?

— А вон, — один из них тяжело повернулся и указал ладонью, — где свет в доме горит, там и живёт.

— Спасибо.

Вспомнив, я накинул плотный капюшон балахона, потому что, не хвалясь, внешность моя запоминающаяся, особенно волосы и уши. Не хочется поднимать шум своей персоной, но со старостой придётся не скрываться. Я постучал в крепкую дверь, и она в какой-то момент приоткрылась.

— Чего надобно? — язвительный, сопящий дедовский говор послышался из-за образовавшейся щели.

— Ретисар Ванх-Сэф вас беспокоит, батюшка, — почти шёпотом ответил я. — Впустите? Дела есть.

— А чего ж не впустить? — почти хохоча, хрипло ответил старейшина и распахнул дверь. — Пущу. Голодны может, государь?

— Не хотелось бы объедать честный народ. Но эля я б выпил, — аккуратно прошагав в дом сказал я.

— Ваша воля, государь. Эй, — крикнул он, видимо, своей жене, — лежебока старая, а ну тащи эля кувшин, гости у нас.

Пока староста перебирал кружки на полках, быстрым раскачивающим шагом к столу, за которым я присел, подошла пухленькая женщина с кувшином, а дедок, шустро вернувшись ко мне с двумя резными деревянными кружками, налил в них эль из кувшина.

— Меня Фур зовут, ваше благородие, буду рад служить, чем смогу, — с то ли радостной, то ли болезненной от возраста тряской заявил староста.

— Во-первых, о моём визите лучше ни слова, а во-вторых, мне рассказывали, будто в ваших краях затесался дракон самый что ни на есть настоящий.

— Да, да, — оживлённо ответил Фур, облизнув эль с усов, — видел, не поверите, государь, своими глазами, иль не староста я, а пёс дворовой!

— Верю, верю, — успокоил я старика жестом ладони, — только подробности нужны.

— Пролетел, значится, с неделю назад, от моря с той стороны, где солнце в обед стоит. Здор-р-ровый, — протягивал Фур, нагнетая, — цве́та бронзы, глазища жёлтые, из пасти торчат з-зубы во все стороны, даже на крыльях когти есть, клянусь! Скотину когтями рванул, в два подхода потащил к морю. Местные мальчишки говорили, мол, дракон что-то рявкал на эльфийском. Что-то про десяток дней, про людей и Разлом, этому клясться уже не могу.

— Мгм, — задумчиво промычал я, почёсывая пушистое ухо перчаткой, — это всё?

— Ну как есть, государь, большего не знаю. Говорили, мол, — неуверенно продолжил старейшина, — был ещё один вдалеке, другого цвета. Ну и всё, получается.

— Интересно…

— Неужто собрались на дракона охотиться? Дело это гиблое, государь, одному не по силам. Ежели собрались, так брать с собой солдат крепких.

А что толку? Армия разбита, а брать с собой обычных людей нет смысла. Такое по силам разве что призванному, не иначе. Или богу… В любом случае, никто за такое не возьмётся, лишь безумец. Подвергать других людей опасности я не намерен. По рассвету пойду сам.

— Посмотрим, что делать, — ответил я после короткого задумчивого молчания. — Можно где-то у вас заночевать, отец?

— Конечно, койку вам постели, не королевская ложа, но чем богаты, государь.

— Спасибо. Я бы поспал, а на восходе уже будет виднее.

* * *