Нулевой портал

Кто-то из этих мысленных птичек затаился, а затем вполне удовлетворенно и ехидно царапнул острым коготком, словно факт пропажи тетрадей был очень даже приятен и полезен. И на уровне какой-то глубинной интуиции Настя поняла: сейчас лучше не смотреться в зеркало, будь то старое трюмо, зеркало в ванной комнате или всего лишь карманная пудреница. Потому что той, которая прячется в темных уголках разума, личность куратора совсем не симпатична. Не случайно при встрече на лестничной площадке возникло гаденькое чувство пойманной с поличным на месте преступления… И сейчас прячущаяся «та», эква, посторонняя сущность или как там ее звать, — она очень близко.

«Не поддаваться!»

А ну-ка, ну-ка, не произошло ли у нас каких-то неосознанных действий? И не спрятала ли Настя тетради от себя самой, будучи в неконтролируемом состоянии? Тогда их нужно найти, во что бы то ни стало! Но… сомнения остаются. Разве что набрать комбинацию нулей и знаков на смартфоне, пусть примчится Игорь Павлович, — он ведь может быстро, вчера проверено! — и задать ему в лоб вопрос насчет пропажи из шкафа!

Настя внимательно просмотрела все содержимое полок. Кажется, ничего больше не пропало, но если уж совсем придираться, то кажется, что нижний альбом с фотографиями задвинут к стенке шкафа не совсем аккуратно. К тому же, сбоку, между толстых плотных страниц, высовываются уголки двух фото. Сама Морозова никогда бы не оставила их так, потому что с детства привыкла все складывать «по линеечке», приводя в полное восхищение воспитательницу в детском саду и учителей в школе. Возможно, этот Игорь под фальшивой фамилией Нефедов листал альбом? Например, искал на старых других снимках лицо с того, изуродованного? Сличал, так сказать? Дал задание своей подопечной, но, допустим, не смог уснуть и занялся поисками сам.

Вряд ли. Сумочка, где лежит злополучный конверт, у Насти в спальне. Но сам снимок Игорь фотографировал на камеру смартфона при встрече в кафе!

Можно было ломать голову сколь угодно долго, но надо торопиться на работу, опаздывать нельзя. Главное, постараться держать себя в руках!

Благие намерения насчет «держать» удавалось соблюсти почти до обеденного перерыва. Одна из пациенток отказалась от процедур по причине болезни, и у Насти образовалось получасовое окно. Для начала был звонок маме с очень осторожными расспросами, поданными в весьма беспечной форме праздного интереса к истории семьи.

«Ой, а из бабушкиных подруг кто жив? Тут интересуются из телекомпании, снимают фильм, да, о врачах… Я бы дала контакты, помогла… Да, вспомни всех, кого хорошо знала…»

«Ой! Мам, а ты про моего дедушку случайно ничего не знаешь? Да, по той же причине, да и мне самой интересно. Не знаешь? Жаль…»

«Ой, а помнишь старое трюмо, зеркало так и продолжает портиться! Нет, выкидывать не буду, это же мебельный раритет. Помнишь, мне показалось, что там дыра в тумане, я ее даже трогала! Когда это было? Вспоминаю, и самой сейчас смешно, да…»

Она записала четыре фамилии — тех, с кем бабушка Женя водила дружбу, по мнению мамы. Это уже кое-что. О дедушке, естественно, ни слова — ни полслова. Не он ли на снимке с выколотыми глазами?! Случай про дыру в зеркале — мама вообще толком его не запомнила, что уж говорить про точную дату и какие-то там предшествующие события!.. Но зацепка-то была, причем такая, о которой Настя и сама смутно помнила! В то утро Евгения Викторовна торопилась на какое-то мероприятие: ее пригласили на торжественное предновогоднее собрание в медицинский институт при Сургутском университете. Тогда, правда, он назывался по-другому, не институтом, а медико-биологическим факультетом. Если там сохранились какие-то архивы, протоколы, фотографии, то дату можно восстановить!

Настя наскоро перекусила, а затем планировала также почитать о Холмогорском кладе и вороньих перьях, но не успела.

Медленно отворилась дверь в комнату для персонала. А на порог упала угловатая тень. Сердце так и екнуло, проваливаясь куда-то в желудок.

«Что, опять?! Хватит с меня теней!»

— Чума на все дома! — переиначил кто-то бессмертную строку Шекспира, и резкий властный мужской голос, произносивший ее в собственной авторской версии, был хорошо знаком доктору Морозовой. — Я-то думал, у меня сегодня выходной!

Принадлежал голос Кириллу Олеговичу, пластическому хирургу, именно тому, с которым у Насти поначалу как-то завязалось коротенькое приятное знакомство, не дошедшее до стадии бурного романа. Хирург обратил на новенькую внимание в первый же день совместной работы и уже не выпускал из поля зрения. Ухаживал Кирилл Олегович ненавязчиво, элегантно, умело, так что Морозова поначалу заинтересовалась сама, но…