Нулевой номер

– Сыном, ага. Он стал известным джазовым пианистом, гастролировал, ездил по разным странам. Мы не имеем списка заграничных гастролей, но, вероятно, в Аргентину он просто не мог не заехать. И о жене не забудем.

– О жене дуче.

– Да, о донне Ракеле. Ракеле свободный человек, никто ей не может помешать ездить куда она хочет. Она спокойно могла, ну не знаю, кататься себе в Париж или в Женеву, а оттуда в Буэнос-Айрес. Как знать? Когда Леччизи и Золи устроили свой цирк, о котором только что я тебе рассказывал, и приперли ей неожиданно какого-то тухляка, не могла же Ракеле сказать, что это совершенно не родственный ей покойник. Пришлось ей, что называется, держать хорошую мину в плохой игре. Пришлось принять что принесли и погрести с наивысшими почестями. Но этот труп, я думаю, полезен. Он подогревает эмоции новых фашистов, покуда ожидается возврат настоящего дуче. Мне лично, знаешь, до этой семьи дела нет. А важно, что именно тут начинается вторая половина моего расследования.

– Вторая половина?

– Но сейчас уж поздно. Мне остается подобрать еще два-три винтика ко всей конструкции. Потом я тебе все расскажу.

Вот поди пойми, этот Браггадоччо – просто какая-то Шехерезада, сочинитель сериалов. Саспенс и «продолжение следует». Или действительно он монтирует по кускам свою любопытную версию и не успевает рассказывать?

Настаивать, впрочем, не стоило. В частности потому, что мысленная демонстрация всех этих дурно пахнущих закоулков и клочков довела меня до тошноты. Пошел домой и сам, подобно Майе, тоже принял штильнокс.

Глава XV Четверг, 28 мая

– Для номера 0 / 2 предлагается создать редакционную статью на тему «Честность», – изрек Симеи. – Мы видим, что в партиях все гнило. Так сказать, в датском королевстве. Все тащат, берут взятки. Что будем делать? Спускать с цепи газеты против партий? Нам бы пригодилась сейчас партия честных людей. Граждан, чья совесть рвется в груди и велит поговорить о честной политике. – Это дело хорошее, – произнес я. – Однако не то же ли самое проповедовали в «Партии простых людей»?

– «Партию простых людей» сумели подмять и использовать христиан-демократы во времена своего высшего могущества, высшей своей изворотливости. Но теперь они и сами уже пшик, демохристиане! Кончились геройские времена. Не на что поглядеть: горстка хиляков. Что теперь поминать «Партию простых людей», Partito dell’uomo qualunque. Публика уже забыла, кто они такие. За сорок пять-то годков. Публика не помнит и что было десять-то лет назад. Вот сегодня в национальной газете, как раз в юбилейные дни…

– Освобождение, двадцать пятое апреля, конец войны…

– Ну именно, конец войны. Вижу две фотографии. На одной грузовик с партизанами. На другой черносуконная компашка, римское приветствие, подписано «боевики». Ну что за бред! Боевики были в двадцатые годы, и у них были не суконные униформы, а рубашки. Те, которые на снимке, – это фашистские добровольные отряды тридцатых и начала сороковых годов. Очевидец моего возраста, естественно, возмущается. Я не требую, чтоб редакции собирали отзывы и мнения только у очевидцев моего возраста. Но я, скажем, не спутаю берсальеров бригады Ламармора с воинами Бавы Беккариса, хотя и появился на свет, естественно, когда ни тех ни других уже не существовало… Так вот. Я говорю. Если даже у наших коллег такая девичья память, чего вы ждете от читателей? Чтобы они припомнили «Партию простых людей»? Давайте лучше обсудим мою идею. Предложим «Партию честной политики» и, думаю, под нее соберем будь здоров сколько новых подписчиков.

– «Лига порядочных», – улыбаясь, сказала Майя. – Вот название на ура. Так назывался роман Джованни Моска, написанный до войны: «Лига порядочных». Он неплохо читается и сегодня. В романе рассказывается о священном союзе порядочных людей, которым приходилось внедряться в разные объединения непорядочных, выводить тех на чистую воду, а в самых удачных случаях – перевоспитывать в порядочных. Чтобы непорядочные признавали их за своих, порядочным приходилось порядочно безобразничать. Это завязка, а дальше – вы, конечно, догадались – «Лига порядочных» превратилась в лигу совершеннейших безобразников.

– Беллетристика, радость моя, – ощерился Симеи. – Этого вашего Моску, естественно, никто не помнит. Вы слишком много читаете. Ну ясно, идея вам, мадам, не по вкусу, пускай другой займется. Колонна, к завтрему чтобы был серьезный материал, редакционное размышление, сильное, крепкое. И достойное.

– Ну что сказать, – ответил я. – Призывы к честности всегда повышают тиражность прессы.

– Призыв о «Лиге порядочных безобразников», – хохотнул Браггадоччо, не спуская глаз с Майи.