Нулёвка

— Кто там? Уходи змея подколодная! Тварь ночная! Сегодня ты здесь не поживишься!!! — Выкрикнула Марфа, судя по голосу. Тучная, добродушная жена дядьки Макара. Вечно пирожки с мясом в карманы мне подкладывала, пока я дела с её мужем обсуждал.

— Это Хан! Болотный! Мне письмо пришло от старосты, вот я и приехал. Тёть Марфа! Открывайте, давайте. Холодно и дождь! — Пытался я укрыться от сплошного потока воды под навесом у крыльца. Не получалось… Маленькое слишком.

— Чем докажешь? — Звонко пискнула их младшая дочь семи лет, глядя на меня любопытным глазом в замочную скважину. Чистая зелень, а не глаза! Ведьма растёт!

— Я конфетки принёс, — достал я куль в три килограмма из рюкзака. Детей у них много и этого мало будет.

— Это Ханчик! — Взвизгнула она радостно и стала открывать дверь, но получив по заднице от мамы — обиделась и отошла. — Как зовут нашу корову? — Продолжалась проверка меня любимого.

— Елизавета! — Сквозь завывания ветра прокричал я.

Дверка, скрипнув, отворилась:

— Давай, давай, — подгоняла меня Тётя. — Быстрей! — Еле успел убрать я ноги, как дверь захлопнулась, едва их не прищемив. — Уххх, пронесло… — Вытерла она вспотевший лоб.

— Конфетку! — Подскочила Маруся, обняв меня за талию.

— Держи! — Вручил я ей весь пакет.

— Йхуууу! — Побежала она к себе в комнату, убегая от других детей — не желая делиться и улюлюкая. Судя по грохоту на верху, её настигли. — А моя доля? — Обиженно пищала она.

— Чего стоишь Сергей?! Иди, догони их! Аппетит испортят, — послала она одного из сыновей вслед за младшими и повернулась ко мне. Тот кивнул — здороваясь, и помчался. — Как мы тебя ждали Хан! — Всплеснула она руками и повесилась у меня на шее — зарыдав. С удивлением отметил, что стал выше её на пару сантиметров.

Гладя женщину по спине, я спрашивал:

— Что случилось? На воротах никого! Дядька не отвечает! Все в домах попрятались! Мор?

— Сплюнь! Скажешь то же! — Харкнула она три раза через плечо.

— Эээ… Что тогда? — Постеснялся я повторить такое.

— Значит слушай! — Усадили меня за стол и налили полную тарелку лукового супа до краёв. — Началось это месяц назад. Стали пропадать куры. Думали лиса. Стали пропадать собаки, другая живность, пока в один прекрасный день не досчитались деда Ивана, что любил в раннее утро сидеть на лавочке у своего дома. Следов нет! С каждым днём становилось всё хуже. Страх поселился в сердцах. Заколотили окна, двери. Перестали ходить поодиночке. Вроде всё успокоилось… Дня два радовались, перекрещиваясь, пока среди ночи не взвыли собаки. Выбежали, а дом Филимоновых открыт нараспашку! Вся семья пропала. Ни детей, ни взрослых. Ёжика и того забрали. Он у них как домашнее животное был… — Вновь всплакнула она.

— Ни крови, ни следов? — Уточнил я.

— Да, как растворились! И такое повторялось каждую ночь, пока все наши мужики, что раньше лямку тянул, не собрались и в лес не пошли. Искать гадину, извести, сжечь! Дурни! Четвертый день уже нет. Соседка наша — Зина, чёрный язык бы ей вырвать — думает, что их всех схарчили уже, насытившись на месяц вперёд! По тому и нападения прекратились…

— Сколько ушло? — Помрачнело моё лицо. Дело швах!

— Полная сотня бывших вояк! Сам знаешь — наше село вольное. Помощь у властей просить пустое. Налогов мы не платим. Они и не почешутся, да ещё и рады будут! — Всё утирала и утирала она глаза платком, что был мокрее моей куртки.

Я же усиленно думал:

— Не могу понять кто это? Начал с мышек, собак, а закончил человеком! Шума не создаёт, следов не оставляет. Видеть его никто не видел! Ценности его не интересуют! — Барабанил я ложкой о пустую тарелку в раздражении, пока одна из старших дочерей, что сидели рядом с нами, не выдержала и выхватила её у меня. — Болота, топи здешние я исходил вдоль и поперёк. Нет там таких тварей! Нет! Если конечно оно не из сердца леса, куда простым смертным ход заказан!

— Хозяева леса тебя привечают, вот мы и подумали, подскажешь что нам, поможешь… Сами то мы туда не ходоки. Опасно слишком! Нас кормят поля и коровы с поросятами. Но как видишь, пришлось… — Взяла она себя в руки. — Я не могу у тебя просить сходить, поискать их, грех это — мальчишку в лес посылать, где сгинуло уже столько народу. Определить бы, что эта за зверь такой, да наёмников послать, но местные отказывают. В гнилой говорят — не пойдём! Трусы! — Полными надежды глазами уставились на меня все за столом. Ответа ждут.

Что делать? Обязан я им. Обязан. Только добро видел в этом доме. Нельзя переступать через себя. Один раз так сделаешь и всё! Не человек ты, а так — копия.

— Нормально всё! Сейчас и схожу. Заплутали, поди, вот их и нет. — Еле устоял я на ногах, так как на мне повисло всё младшее поколение семьи! А сидели тише воды!

— Прости, что на тебя всё это взвалили! — Смотрела на меня мать семейства взволновано и с надеждой. — Может надо, что в дорогу? Ты говори! Достанем!

— Провианта на сутки и всё.

* * *