Нулевая точка

– Сбавь скорость, Марк, – обратился Максим к похожему на студента машинисту. Тот кивнул, локомотив устало зарычал и начал постепенно замедлять ход. Переглянувшись с Лисой, они начали одеваться. Респираторы, шапки с ушами, Максим навесил себе в петлицу оранжево-чёрную ленточку, закрепил такую же Лисе. Придирчиво осмотрел её. «Всё-таки она маленькая!» – подумал он с нежностью. Поправил широкий ремень, приклад её винтовки почти задевал о пол, повесил себе на шею автомат и постарался придать лицу тупое, равнодушное выражение. Состав замедлился, вот уже показалась занесённая снегом платформа. Максим разглядел впереди складское помещение, в котором теплился едва различимый жёлтый свет. Сердце его гулко бухало, отдаваясь в висках, он взглянул на Лису, спяленную словно замёрзший школьник и, сказал ей едва слышно:

– Выйдешь наружу и встанешь на площадке, на платформу не спускайся, так ты будешь казаться выше. Поняла?

Лиса послушно кивнула.

– Марк, если что-то пойдёт не так, сматывайтесь. Я как-нибудь сам выберусь!

– Хорошо, – отвечал машинист. Платформа уже почти перестала ползти назад. Лиса хотела возразить, но только с трудом сглотнула. Состав остановился, Максим глубоко выдохнул, стараясь сбросить напряжение.

– Пошли!

Едва он распахнул узкую дверь кабины локомотива, как его бьющееся о грудную клетку сердце, странно утихло. Он ступил меховым унтом на платформу, покрытую толстым слоем снега, который похоже никто и не пытался убирать. Снег недовольно заскрипел под его ногами. Не оглядываясь, Максим, подошёл к пристройке, находившейся слева от ворот склада, толкнул дверь, его обдало волной тепла, он увидел «буржуйку», в животе которой ярко пылал огонь и ещё никого толком не разглядев, вскинул в приветствии руку и, рванув вниз респиратор, заорал дурным голосом армейское приветствие:

– Родина или смерть!

– Родина или смерть! – отвечали ему, впрочем, без особого воодушевления. Теперь Максим смог разглядеть их. Трое неопрятного вида немолодых мужчин в грязных куртках из дубленой кожи сидели на корточках около «буржуйки», на рукавах у них красовались рыжие повязки с чёрной буквой Z посередине. Ни один из них не встал при его появлении, только повернули к нему заросшие торчащей щетиной лица.

– Я лейтенант Храпов! – тем же громким голосом продолжал Максим, не давая им, опомнится, – я прибыл на загрузку!

Один из сидевших на корточках, кряхтя, выпрямился, на лице его отразилось унылое недоверие.

– Давай бумагу! – приказал он грубо.

Максим вытащил из-за отворота обшлага своего тулупа конверт и протянул его мужику. Тот разорвал конверт, и некоторое время с тупым выражением на давно небритом лице, изучал приказ. Подделка была очень качественной, и Максим почти не нервничал по этому поводу.

– Вам должны были сообщить обо мне! – нахально, сказал он, глядя прямо в глаза грязному мужику. Мужик поднял на него водянистые, бледно голубые глаза.

– Не сообщали, по-моему, – сказал он хриплым голосом, уже не столь наглым, как вначале.

– Так мужики? – обратился он к своим товарищам.

– Не помню, – равнодушно отвечал после паузы, тот, что сидел у печки слева.

– Долго ещё будет продолжаться этот балаган! Зови начальника станции! – возмутился Максим, положив правую руку на приклад своего автомата.

– Я начальник станции, – отвечал неопрятный мужик, смерив его испытующим взглядом.

– Отлично, – Максим изобразил лёгкое замешательство.

– У меня мало времени. Давайте уже грузиться! – продолжал он извиняющимся тоном.

Начальник станции хмыкнул.

– Тащи сюда доходяг, – приказал он, одному из своих товарищей, всё также сидевших у «буржуйки». Тот, что сидел справа поднялся, застегнул дублёнку, небрежно натянул респиратор и вышел на улицу. Максим последовал за ним, снежный буран возобновился, сильный ветер почти сбивал ног, стало темно, так как будто ночь всё ещё не закончилась. Мужик куда-то исчез, Максим пошёл к темневшему впереди локомотиву. Лиса в большом не по размеру тулупе, стояла, пригнувшись, крепко вцепившись в поручни, закрывая рукой в белой рукавице глаза от колючего ветра.