Нубук

И вот мы спустились в подвальчик, сели за круглый мраморный стол. В нескольких метрах от нас, на возвышении, постепенно оголялась под музыку стройная черноволосая девушка. Маша таращилась на нее с удивлением и чуть ли не завистью.

- А ты на такое же место устроиться не пыталась? - в полушутку спросил я. - Платят-то наверняка раз в десять больше, чем Макс.

- У меня фигура плохая, - чистосердечно вздохнула Маша в ответ. - Грудь маленькая, ноги слишком сухие...

- Хм, самокритично.

- А чего скрывать? Не повезло.

Мне стало неловко от такой ее обреченной откровенности. Безысходностью потянуло... Поспешил успокоить:

- Ладно, не в этом счастье. Ты особенно не расстраивайся.

Подошла официантка в позолоченном фартучке, надетом на голое тело:

- Заказывать что-нибудь будете?

- Два "Невских", - ответил я не раздумывая, но и не слишком поспешно. Два "Невских" больших и горячих чипсов.

Чуть поклонившись, официантка направилась к бару, перекатывая полушария обнаженного зада, о который так возбуждающе похлопывал пышный бант тесемок фартука.

- А ты сама питерская? - повернулся я к Маше.

- Да нет, ты что... из Рыбинска. В девяносто первом сюда приехала, после школы, на парикмахера хотела учиться...

- Это тебе уже, значит, двадцать три! - удивился я. - Нормально выглядишь, лет на девятнадцать.

Она лишь усмехнулась, перевела взгляд на черноволосую, которая, томно выгибаясь, скатывала чулок со своей левой ноги, затем продолжила откровенничать:

- Проучилась полгода - и училище закрыли... Из общежития гостиницу сделали, а из училища - какой-то финансовый колледж... Я сначала посудомойкой в кафе устроилась, на проспекте Ветеранов, комнату с подругой снимали... почти все деньги на нее тратили. Зарплата у меня вообще была... хорошо хоть, что рядом с продуктами - кафе все-таки...

Я перебил:

- А домой что не вернулась?

- Нет-нет! - как-то судорожно мотнула она головой, на лице появился чуть ли не ужас. - Туда - нет...

- Что, батя пьет, мать болеет, живете в однокомнатке? - догадался я и почувствовал, что голос мой сделался ироничным, а губы покривились в ухмылке. - Так?

Маша то ли не заметила этого, то ли не захотела заметить. Лишь согласно кивнула и снова уставилась на сцену... Черноволосую сменила крашеная блондинка в синем стюардессовском костюме, белой блузке под пиджаком, в кокетливо висящей над левым ухом пилотке. Покачиваясь в такт музыке, блондинка стала расстегивать пиджак. Зрители одобрительно загудели в преддверии очередной порции удовольствия.

Официантка принесла пива. Я тут же расплатился. Двадцать рублей за свежеприготовленные чипсы и шестьдесят четыре рубля за две поллитровые кружки "Невского", которое в магазине стоит двенадцать рублей. Но в магазине нет уютного, теплого зала, раздевающейся стюардессы...

- Ну а теперь как? Более-менее? - захотелось продолжить мне разговор.

- Да так... В любой момент может кончиться... Максим все психует, торговля совсем плохая... - Маша, стараясь сделать это изящно, положила в рот кругляш выжаренной картошки, запила "Невским". - Он тут совсем хотел магазин закрывать, но опять денег где-то нашел. Хотя, если честно, мне наш магазин нравится, не скучно работать...

- Мне тоже нравится. А платит как?

- Пятьдесят долларов в неделю.

- Это значит, - я в уме округлил доллар до пяти рублей, умножил, - двести пятьдесят нашими. В месяц - тысяча. Не очень-то.

- Ну, вообще-то хватает, хм, если по клубам не ходить особенно. И тем более я же не каждый день работаю. Отдыхаю в понедельник или во вторник. Меняемся с Ольгой...

- А у нее как жизнь? Какая-то она неживая. Хотя выглядит почти супер.

Маша пожала плечами:

- Тоже проблем хватает. Она еще на заочном учится. Переводчица с испанского.

- Я-асно. - Я хлебнул пива, кивнул на Машину кружку: - Пей давай, а то выдохнется.

Часа в два ночи мы вышли на Невский.

- Тебе куда? - спросил я, закуривая.

- На Подвойского. Знаешь, где кинотеатр "Буревестник"?

Я точно не знал, где это, но понял, что наверняка не близко. Потоптался на тротуаре, глядя направо-налево; жизнь проспекта почти замерла, да и погода была не очень-то - ветер со стороны Адмиралтейства, сухой снег кружится мелкими вихрями.

- Слушай, - предложил я таким тоном, будто эта идея пришла мне в голову только сейчас, - а давай у меня переночуешь? Тут рядом, в принципе, возле "Лесной". Тачку сейчас поймаю...

- Хорошо, - запросто согласилась Маша. - Дай, пожалуйста, сигарету.

Тридцатого декабря, ближе к вечеру, пришла фура с обувью. Хотя я и знал об этом заранее, но в глубине души все надеялся, что она задержится где-нибудь на польско-литовской, или литовско-латвийской, или (что бывало чаще всего) латвийско-российской границе и доберется до нас, уже когда Володька снова окажется в Питере; все-таки принять товар - дело тяжелое и ответственное, поди уследи, те ли модели, какие заказывали, то ли количество, цвет. С ума, в общем, можно сойти... И в то же время, особенно когда с улицы донесся басовитый камазовский гудок, я почувствовал себя точно бы старше, умнее, значительней, что ли.