Нуар

— Не дезертировать, — терпеливо пояснил я, — а воспользоваться мудрым предложением командования. Война кончилась, мы ее проиграли вчистую. Никакого реванша в ближайшие годы не предвидится. Все, что может Врангель, это отправить нас куда-нибудь в Болгарию или Сербию. Кому повезет, тот устроится в деревенскую полицию, остальные пойдут батрачить или ямы рыть. Неужели у тебя других планов нет?

Гершинин взглянул исподлобья:

— Я, между прочим, в Новороссийском университете обуча-а-ался.

Мы с Липкой переглянулись, но комментировать не стали. За эти месяцы пришлось выслушать с дюжину вариантов жизнеописания нашего Льва. Совпадали они лишь в одном: Одесса и гимназия Илиади. Остальное разнилось. Гершинин, если ему верить, умудрился побывать и в галицийских окопах, и в застенках ВЧК, и в штабе генерала Бредова. Университет — это уже что-то новое.

— Дева-а-аться нам некуда, Родя, — чуть подумав, продолжил Лёва. — Что в Ста-амбуле творится, ты не хуже меня знаешь. Тара-аканьи бега нам, что ли, устра-аивать? А из Турции без па-аспорта не выехать. Его в нашем, русском, посольстве купить можно, но та-аких денег во всем Га-аллиполи нет. Даже если через гра-аницу переберемся, без на-адежных документов нас даже ба-атраками не возьмут. Разве что в А-африку завербоваться можно, верблюдов по Са-ахаре гонять.

Липка многозначительно цокнул языком. Перевод не требовался. Хитрый Лев, оказывается, уже все вызнал. А еще о присяге толковал!

— Еще какие соображения? — поинтересовался я.

Гершинин дернул широкими мягкими плечами. Верблюды его, похоже, не вдохновляли.

— В Африку не хочу, — невозмутимо заметил Липка. — Соображение же вот такое. Допьем эту дрянь и выслушаем мнение старшего по званию и производству, да. Я к этому мнению заранее присоединяюсь.

Бутылка с мутной «ракы» уже зависла над кружкой. Я одобрительно кивнул.

— Принято! Только вот насчет Африки не согласен. Ребята! Никому мы, русские, не будем нужны, ни в Париже, ни на Огненной Земле. Везде придется горбатиться, чтобы на хлеб с водкой хватило. Но есть еще соображение. Совдепия нас не забудет, значит, лучше отправиться куда-нибудь подальше. В Северо-Американские Штаты не хочу, а вот в Африке…

Жуткий турецкий самогон на миг сбил дыхание.

— Да, в Африке… А точнее, во Французском Марокко, южнее Касабланки, есть город Эль-Джадира. Лично я намерен направиться именно туда. Но это далекая перспектива, а насчет Стамбула…

Я передал кружку штабс-капитану и на всякий случай оглянулся. А вдруг его превосходительство генерал от инфантерии Кутепов изволил устроить личный сыск — подполз, маскируясь под кучу мусора, и сейчас подслушивает?

— Мы подадим рапорта и получим беженские справки. С ними нас пропустят в Стамбул. С собой обязательно захватим оружие, пригодится. Лев прав, границу нам не перейти… по суше.

— Так-так, — прокомментировал Липка и внезапно, диво дивное, улыбнулся.

— Именно. В порту полно кораблей. На приличную посудину нас не возьмут, но мало ли тут ходит всякой левантийской мелочи? Завербуемся хоть кочегарами, не помрем. А там — по обстановке.

При слове «кочегарами» бедный Лев вздрогнул. Штабс-капитан взглянул не без иронии, но усугублять не стал. Гершинин же сгреб огромной ручищей пустую бутыль, поглядел на свет…

Когда хромым, неверным шагом
Я приплетусь сквозь утра тюль,
Когда невраз, вразброд, зигзагом,
По мне рванут метлой из пуль;
Когда метнет пожаром алым
Нестройный залп на серый двор...

Подставил кружку, тряхнул посудину. Раз, другой.

Капнуло…

Тюлень, он же Царь Зверей, пошевелил ноздрями, вздохнул безнадежно:

...А я уныло и устало
Ударюсь черепом в забор —
Тогда лишь только я узнаю,
Что составляет наш удел:
В небытие иль в двери рая
Ведет конец житейских дел...

Общий план. Эль-Джадира. Январь 1945 года.

…И только ступив на сушу — на мокрый, подернутый тонким нестойким ледком причал, он понял, что проснулся окончательно. Железный борт «Текоры» возвышался рядом, дыша зимним холодом, но Ричард Грай вдруг сообразил, что после нескольких дней плавания в памяти не осталось ничего, кроме смутных обрывков. Ни утра, ни дня, ни вечера, только ночь, только пустая палуба.

Ветер-харматан в лицо, черное пятно средь черной тьмы…

Да был ли он там вообще? Мысль показалось настолько дикой, невозможной, что тут же захотелось остановиться и оглянуться. Корабль никуда не исчез, огромный, тяжелый. Электрический огонь пылал, разгоняя вечернюю тьму. Все реально, все — настоящее.