НП-2 (2007 г.)

Всем известно, что в народе о поэтах бытует мнение как о слабохарактерных тонконогих вежликах, в сущности, не знающих настоящей жизни, у которых ещё, как правило, и руки из жопы растут. И безусловно, к большому моему сожалению, это мнение имеет под собой очевидные, блядь, основания. Но… таковыми уёбками в поэтической пиздобратии являются не все. Не таков, например, блядь, я; не таков, скажем, Вадик Калинин; не таков Володя Никритин; не таков Лёша Рафиев, коего я тоже туда позвал и с коим мы учились некогда в Литинституте. Я, например, было дело, и шпалы под Нижним Тагилом клал, и ремонты в 90-е делал. И чтоб, короче, доказать такую простую вещь, что некоторые из поэтов – и впрямь высшая каста Универсальных Истинных Людей; доказать то, что мнение о том, что кто-то там, де, талантлив в одном, кто-то в другом, кто-то в третьем – это всего лишь тупая обывательская соплятина-пошлятина, а на самом, де, деле всё обстоит совершенно иначе и жёстче: если у Человека высокая тактовая частота работы мозгового процессора и приличный объём оперативной памяти, то какую программу на него ни поставь – для писания ли стихов, сочинения ли музыки, делания ли ремонтов или валки леса – она будет нормально, корректно, работать, не выдавая то и дело сообщений об ошибках Системы, блядь, а если же частота низка и оперативка не очень, то хуёво работать на таком человеке будет даже Wordpad. Программы же «Поэт», «Композитор», «Аранжировщик», «Режиссёр» изначально можно поставить только на хорошую машину, и если ваша машина нормально тянет «Поэта», то уж руки у вас никак не могут из жопы расти. А если же они у вас всё же оттуда растут, то либо вы – ленивый, и вам просто надо переставить эту нехитрую программку ещё раз и повнимательней, заглянув предварительно в «Read me», либо же вы обольщаетесь на свой счёт в принципе, и стихи ваши скорее всего, если присмотреться, тоже говно. И вот это вот всё и хотелось мне доказать. А как это доказать? Только делом, ёпти!

Поэтому-то в ходе акции «Правда-матка» помимо распития водяры в рабочей одежде и горланинья матерных стишков в мегафон (в итоге нам удалось нарулить целых два) должен был, по моей задумке, обязательно быть создан нормальный такой себе Материальный Объект. Не художественный, заметьте, объект, в роли которого в наше время может порой выступать и кусок говна, что мы зачастую реально и наблюдаем, а… именно материальный.

Я думал-думал, что ж это может быть, и решил тупо построить из деревянного бруса кровать как конечную цель всех мужских потуг, и потом кого-нибудь красивого в эту кровать, например, уложить, что уже, в принципе, необязательно.

Кроме прочего я прекрасно знал, КАК это сделать, и знал, что среди читающих будет по крайней мере хотя бы ещё один человек, помимо меня, у которого руки точно растут не из жопы, а именно Володя Никритин, на которого в то время ещё можно было иногда всерьёз опереться, не переваливая, разумеется, на него всю ответственность, как это, блядь, часто у нас тут и там происходит. Потому как, несмотря на то, что я тут только что писал про нормальные, де, «машины» – это, конечно, правда – но у меня не было в то время уверенности, что из всех участников, кроме нас с Никритиным, у кого-либо ещё корректно, а не криво установлена программа «Работа руками»; что не пиратская, скажем, версия (смайлик по неосторожности вдребезги разбивает себе фиолетовым молотком собственную фарфоровую залупу J).

И вот Рафиев откликнулся на эту мою инициативу, пожалуй, быстрее и восторженней всех. Он, этот Рафиев, неплохой парень, хотя в конечном счёте наши отношения с ним и пришли к полному упадку. Хуй его знает, возможно, всё дело лишь в том, что я – Водолей, а он – Рыба. Возможно, я на его вкус шибко умный, он на мой – шибко скандальный и истеричный. Неважно. Тогда же всё ещё было нормально, и ему очень понравилась моя идея. Он тут же сказал, что кровать – это гениально и всё такое, и у него есть замечательный друг Максим-дизайнер, который может круто помочь в этом деле.

Тогда я ещё недостаточно разуверился в людях, верил во всякие чудеса и вообще, для укрепления контактов с Рафиевым (он – пробивной, собака, а такие люди, подумалось мне, «Лапуте» нужны), решил я до некоторой степени пойти у него на поводу. Но, понятное дело, я совершил ошибку.

В нашу первую встречу Максим-дизайнер скорее понравился мне. У меня был к тому времени нехуёвый опыт поэта-песенника, у него – дизайнера дорогих интерьеров – так что мы нашли друг друга вполне друг другу соответствующими.